Даже растерялась, насколько всё быстро и стремительно происходило. И хоть я шла не первая, успела себя к моменту своей очереди накрутить. Режиссёр был довольно строгим, мог оборвать на полуфразе или после нескольких фраз вообще отправить обратно в зал. Несколько девчонок еле прочли свои монологи и успели прочесть хотя бы половину диалога с Ромео. Идти было очень страшно. Когда очередь дошла до меня, мне казалось, что грохот собственного сердца я слышу где-то в горле, причем слышу его громче всего остального.

— Поплавская Диана. По приглашению Мирослава, угу, — поджал губы он. — Выходите на сцену, Диана Поплавская.

— Всё нормально, — сжал на миг мою руку Мир. — Иди.

Я кивнула и встала. Заставила себя идти ровно, хоть колени и дрожали. Только бы не упасть, только бы не упасть...

Взошла на сцену и выдохнула. Хоть не навернулась, уже хорошо. Встала в точку и в свет. Посмотрела в зал. Попыталась расслабить руки.

— Внешность ваша для роли очень подходит, — произнёс режиссер. — Хорошенькая девочка. Но посмотрим, на что вы способны. Начинайте монолог.

Ну, с богом.

— Все прощайте, — сказала я в зал, сложив руки вместе, словно в молитве. Смотрела куда-то в пространство. Была Джульеттой, которая боится принять принесённое для неё средство и в столь юном возрасте не доверяет никому. Но желание быть с Ромео сильнее страха...

— Бог весть, когда мы встретимся опять...

Меня пронизывает легкий холод

И ужас останавливает кровь.

Я позову их. Мне без них тоскливо.

Кормилица! Нет, здесь ей дела нет.

Одна должна сыграть я эту сцену.

Где склянка?

Что, если не подействует питье?

Тогда я, значит, выйду завтра замуж?

Нет! Вот защита. Рядом ляг, кинжал!

Мирослав дал мне и реквизит — небольшую склянку для яда и бутафорский кинжал. Всё это я вынула из сумочки, прежде чем подняться на сцену.

Я читала текст, действуя с предметами и полностью погрузившись в атмосферу.

— И за твое здоровье пью, Ромео! — произнесла я последнюю фразу и выпила яд.

— Отлично, — пронёсся голос Фёдора над залом и выдернул меня из образа. — Мне нравится, ай лайк ит. Теперь давай-ка Ромео на сцену.

Я поняла, что я чуть ли не единственная, кому дали прочесть монолог до конца. И даже получила похвалу. Мирослав вышел ко мне и остановился напротив.

— Начинайте, — дал команду Фёдор.

Мы читали диалог, делая всё примерно так же, как в гримёрной. Мне не пришлось изображать дрожь от прикосновения его руки к моей, пусть он это делал не впервые. Дрожь была самая настоящая...

— Йес, отличная реакция, Диан, — комментировал он. — Зафиксируй это. Нежная, трепетная лань и здоровый лось Ромео.

В зале прокатились смешки.

— Тихо, — оборвал всех режиссёр. — Это очень красивая пара. Он такой большой и сильный, а она такая хрупкая и нежная. Отлично просто. Дальше.

— Так вот молитва: дайте им работу.

Склоните слух ко мне, святая мать, — сказал мне Ромео-Ланской.

— Я слух склоню, но двигаться не стану, — упрямо покачала я головой.

— Не надо наклоняться, сам достану.

На этом моменте я разволновалась. Он меня сейчас поцелует при всех, как это было во сне. Но Ланской остановился за секунду до, обжигая горячим дыханием мои пересохшие от волнения губы.

— Супер, — сказал Фёдор Степанович, и Мир отодвинулся от меня. Развернулся и стал смотреть на режиссёра. — Слушайте, ну классно сыгрались. Между вами химия такая, отсюда чувствую. Кстати, о химии... Девушка, на финальных репетициях и на спектаклях придётся целоваться по-настоящему. Вы готовы к этому?

— Да, готова, — ответила я без раздумий. Это всё же игра, и по-настоящему только физически. Поцелуй с Ланским я уже переживала несколько раз. Это не больно и не страшно. Переживу и этот.