— Ты смотрела на мой зад, Синеглазка.

— Ой, да брось ты, чего я там не...

— Ты. Смотрела. На мой. Зад. Синеглазка, — повторил он, нарочно выделяя каждое слово и словно наслаждаясь.

Ой блин, и что? Ну и посмотрела чуть-чуть... Что тут криминального?

— Ты так вообще мой сегодня лапал, я же не кидаю сейчас претензии? — подняла я брови вверх.

— Да, — ответил он и вдруг сделал шаг ко мне, почти нависнув надо мной и приперев к стене. Его глаза оказались так близко, что снова словно гипнотизировали и парализовали. Пальцы ног похолодели. Ну что же за реакция такая? Это просто Ланской... — И мне это понравилось. Тебе тоже.

Он наклонился ниже и вдохнул запах моих волос, почти прижавшись ко мне вплотную.

— Мы на прослушивание дойдём или как? — спросила я, чувствуя, как и меня стало вести от его близости. Сердце отбивало рваный ритм, а дыхание участилось. Господи, ну отодвинься же, иначе я сойду с ума сегодня... — Я не хочу его пропустить из-за тебя, Ланской!

— Идём, — ответил он, вдыхая снова мой запах, чтобы затем резко отступить и пойти вперёд.

— Шевели колготками, Синеглазка, если тебе нужна эта роль.

___

Пришлось ускорить шаг и поспевать за ним, потому что где вход в зрительный зал с этой стороны, я не знала. Вошла в зал следом за ним. На первых рядах уже сидели несколько девушек с друзьями и подругами, которые, очевидно, уже работали в этом театре и рассказывали случаи из театральной жизни.

— Бывает, со светом что-то накосячат. Или со звуком, — рассказывал парень. — Я должен был в одной сцене застрелить врага. И когда вставал наизготовку, то звукарь давал выстрел. И вот я встал, жду, а звука выстрела нет. Враг тоже завис и типа ждёт, когда его застрелят, потом начинает так ме-е-едленно убегать, как в замедленной съёмке. Я смотрю в рубку. Понимаю, что они то ли забыли, то ли отвалилось что-то, и выстрела явно не будет. Но спектакль-то идёт. Ну, я перевернул ружьё, догнал врага и добил его прикладом. Что ещё было делать?

Ребята засмеялись, мне тоже стало смешно от такого казуса, когда я представила лица парней, которые смотрят друг на друга, а выстрела всё нет.

— Потом еще было такое со светом, — продолжил он рассказывать. — Парни должны были выстроиться на краю сцены, потом дают красный свет, а мы все стоим стеной. Потом свет снова уводят, и мы в это время покидаем сцену. Ну вот, мы выстроились, а свет все не дают. Ну, мы постояли, подождали, и кто-то говорит: "Пацаны, валим тогда". Развернулись и пошли кто во что горазд, в темноте особо не разбежишься. И тут дали свет нам в спину. Зрители увидели, как мы словно слепые обезьяны крадёмся к кулисам, чуть ли не ползком некоторые — не видно же ничего, особенно если новички. Все резко обернулись в зал, гордо выпрямили спины и уже грациозно и в образах продолжили уходить со сцены.

Да, действительно забавно. Я тоже не сдержала смеха и присоединилась ко всем.

— Хватить ржать, — оборвал нас строгий мужской голос. — Работать пора.

Я подняла голову и увидела перед нами высокого мужчину лет сорока пяти. Он держал в руках сценарий.

— Всем добрый вечер, — оглядел он первые ряды. — Я режиссёр и художественный руководитель театра "Сансара" Фёдор Степанович Хлебников. Именно я сегодня буду на вас смотреть. Возможно, одна из девушек получит роль Джульетты.

Я приосанилась и буквально кожей ощутила, как по залу поползло волнение, атмосфера мигом накалилась.

— Итак, — Фёдор Степанович уселся на своё место в третьем ряду, где находился его стол и лампа на нём, и развернул какую-то папку. — Мне тут ваши коллеги дали список претендентов. Поэтому начнём. Анна Довлатова. На сцену.