– Только когда мне навязывают какую-то чертовщину, – ухмыльнулся Уильям.

– Но вы все еще здесь, значит, в вас все же живет любопытство?

Ученый промолчал, лишь перенес центр тяжести на другую ногу.

– Так всегда, – задумчиво произнес плотник. – Так работает человеческая психика: сперва мы все отвергаем, а потом пытаемся разобраться в этом. А если признать эту закономерность, то промежуток от протеста до интереса сократится, а то и вообще останется только любопытство и желание познавать новое.

– К чему вы клоните?

– Вот оно! – воскликнул Джек. – Вы чувствуете? Ваша защита рухнула, напряжение спало! Вы стали открытым.

Ученый попытался определить свое состояние, но, как только он обнаружил легкость внутри себя, он снова собрался в каменную кучу возражения.

– Ничего подобного!

– Вы будете смеяться, великий физик, но вы только что вернулись в напряжение. Вы так и будете колебаться от одного к другому? Не думаю, что это полезно. Вы не находите?

– Да кто вы такой?

– Я ваш личный провокатор, – улыбнулся Джек, – я помогу вам осознать разные настроения.

– Что это еще за чушь с провокацией?

– Как я уже вам говорил, я внешний раздражитель для вас, и если вы можете пронаблюдать свои реакции на мои слова, найти источник своих эмоций на них, то вы лучше познаете себя.

– Да какого хера? – выругался Уильям. – Мне это вообще не нужно, отстаньте от меня. – Профессор резко повернулся и упрямым шагом пошел в сторону выхода из университетского двора.

– Ваша пунктуальность и дисциплина, ваша жизнь по минутам – это поведение из-за страха потерять контроль. Из-за страха, что жизнь вас уведет туда, где вам будет некомфортно… неуютно! – выкрикнул вслед Уильяму Джек. – Но что лучше: жить в системе, где все предугадано и расписано, или иногда баловать себя возможными чудесам, внезапными сюрпризами?

– Я ненавижу сюрпризы! – крикнул Уильям, не поворачиваясь.

– Но жизнь и есть сюрприз! Сам процесс наблюдения за всем этим, – Джек раскинул руки и посмотрел по сторонам, – и есть чудо!

Уильям остановился. Его и Джека отделяло около пятнадцати метров. По сгорбленному телу профессора было понятно, что он ушел в себя.

– Я еще раз спрашиваю, кто вы такой и что вам от меня надо? Вы подсаживаетесь ко мне на лавочку, нарушаете мое личное пространство и учите меня жизни. Раздаете инструкции, хотя сами обыкновенный плотник! Что вам от меня надо? – повернувшись, прокричал Уильям.

– Ничего. Это все ваше желание, это вы хотите услышать эти слова, поэтому на часах девятнадцать сорок восемь, а вы по-прежнему в университетском дворе, что вам не свойственно.

Из рук Уильяма чуть не выпала сумка. Он с любопытством посмотрел на Джека, который уверенно занял третью часть обшарпанной лавки и прожигал глазами Уильяма. Преподаватель заметил, что Джек в эту минуту был неподвижен, словно восковая фигура из Музея мадам Тюссо.

– К чертям все! Хорошо… – протянул Уильям. – Давайте сыграем в вашу игру.

Бородатый плотник растекся в улыбке.

Вилли с эротическим журналом подбежал к окну, взял с подоконника камушек (в углу их лежала целая кучка) и кинул в окно напротив. Раздался звонкий удар. Ничего не произошло. Он взял еще один камушек и снова кинул. Удар. Ничего. Вилли только собирался бросить очередной, как в окне появился Рой. Парень напротив Вилли улыбнулся и помахал ему рукой. Вилли показал жестами, чтобы тот поднял окно и взял стаканчик, который был связан плотной веревкой со стаканчиком, стоящим на подоконнике у обладателя заветного журнала. Сосед послушался. Он открыл окно, взял стакан, Вилли взял свой и потянул к себе, чтобы в веревке чувствовалось напряжение.