В комнате их было трое: пожилая сиделка, что отказывалась менять позу, продолжая сдавленно дышать, черноволосый доктор с юным лицом и аккуратными усиками, спавший в неудобной позе на стуле, – явно с утра будут проблемы с шеей, и девочка, медленно, по-кошачьи подбирающаяся к доктору, смотрящая прямо на него и медленно вдавливающая кончики пальцев с неостриженными ногтями в нижние веки глаз. Словно пытаясь изучить его лицо в деталях, она замерла, из-под век показались капельки крови, а по телу пошла дрожь. Оливия или то, что она из себя сейчас представляла, начала задыхаться, жадно пытаясь набрать полную грудь воздуха. Постепенно ее рот становился шире и шире, словно она готовилась что-то сказать, так, как это делают дети, прежде чем выпалить всю информация за короткое время. Как только ей удалось набрать полную грудь воздуха, она замерла на мгновенье, а после дом и окрестности огласил истошный крик.

В комнате их было трое: пожилая сиделка, что отказывалась менять позу, продолжая сдавленно дышать, черноволосый доктор с юным лицом и аккуратными усиками, спавший в неудобной позе на стуле, – явно с утра будут проблемы с шеей, и девочка, медленно, по-кошачьи подбирающаяся к доктору, смотрящая прямо на него и медленно вдавливающая кончики пальцев с неостриженными ногтями в нижние веки глаз.

О том, что Литл Оушен погружается в безумие, догадаться было сложно, и особо наивные полагали, что расстройство сна – вещь временная, не масштабная и закончится буквально дня через два. Скептики же, наоборот, считали это место больным и проклятым и спешили покинуть его как можно скорее, надеясь избавить близких от недуга. И, надо быть честным, метод этот начинал работать уже на следующий день, когда больной был на достаточном расстоянии от города. Что огорчало, людей, смелевших оставить родной дом, было немного. Что только ни пробовали жители в борьбе за здоровый сон: пить настои из трав, надраться до отключки виски и ромом, дышать сухим опиумом, втирать его как мазь или же курить с табаком – заканчивалось все едино, они просыпались. Каждый по-своему, но спали они не более отведенного времени.

Пробуждения были разными, начиная от криков и кошмаров и заканчивая ночным блужданием и недержанием. На рассвете родственники больных старались найти новые решения, которые в итоге не давали результата. В эту ночь уже не спало сорок три человека, включая нашу Оливию.

В обычный день Луи любил дождь и был рад прогулке под зонтом. Этот момент он считал превосходством чистоты, потому что полагал, что вода смывает не только скопившиеся грязь и пыль, но и всю ту злость, что накапливалась за день. О переезде в Литл Оушен он не думал, но судьба с голубыми глазами и блондинистыми кудрями перевернула его жизнь в один день. Теперь он готовился представить этому городу свою пекарную лавку, предлагающую выпечку по лучшим французским рецептам. Совместно с Анной, той самой, что заставила влюбиться его в этот городок, он придумал название и вывеску. Она же помогла ему в свое время с поиском временной работы, где его кулинарные навыки были приняты с восторгом. Ранее Луи Жерар никогда бы не подумал, что будет начинать свое дело, да еще так далеко от своего дома, тем более что раньше покидать надолго ни разу не приходилось.

Однако после встречи с Анной что-то в нем пробудилось, и он почувствовал, что со всем справится. И уж они-то будут счастливы в этом прекрасном дождливом месте. Так все и шло до прошлой ночи, за неделю до приезда в дом доктора, когда Луи проснулся около четырех и более не сомкнул глаз. В эту ночь все повторилось, за исключением того, что поспать ему удалось минут на пятнадцать меньше. Мнительным он себя не считал и на этом факте внимание бы сильного не заострял, если бы не обмочился во сне. Это событие, которое до этого в его жизни случилось лишь один раз, лет в одиннадцать, когда он убегал от стаи собак, заставило взглянуть на проблему иначе. Луи благодарил бога за то, что Анна была в отъезде у родителей в эту ночь. Рисковать своим будущим из-за этой проблемы он не мог, поэтому сейчас он под проливным дождем, наверное, впервые проклиная его, стоял перед дубовой дверью и все никак не решался постучать.