Я же слегка так охрениваю. Нормально Настенька отжигает: обтекай типа, милый, трахаться не трахалась, но в штанах у кудрявого додика пошерудить успела. И ведь не предъявишь паскуде – сам же к нему отправил.

Впрочем, я не столько ревную, сколько бешусь, что она дразнит меня, как пса какого-то. Понятно, конечно, что ей, как и всякой бабе, нравится будить во мне рычащего собственника, но только я не тот мужик, который умеет играть в эту игру цивилизованно. Мне либо похер, либо башню срывает, как той ночью на кухне. Сейчас, правда, какое – то непонятное ощущение: вроде и не то, чтобы похер, но и ревновать к сопляку как-то смешно.

- Ну что, выбрала? – спрашиваю преувеличенно бодро, гоня от себя идиотские размышления.

Трогала и трогала. Хер с ней! Я монахом тоже не сидел.

- Выбрала, - кивает она, вытаскивая из выдвижного шкафа белые носки и трусы с модной брендовой резинкой.

- Собираешься их надеть?

- Ну, не в рамочку же вставить, хотя от тех, что на тебе в качестве сувенира не откажусь, - подмигнув, разряжает она атмосферу.

- Мне прям щас их снять? – сунув большие пальцы под резинку, слегка приспускаю штаны с трусами, намеренно смущая её, но она хоть и розовеет, но, как и всегда, не тушуется.

- Ох, лучше потом, Сергей Эльдарович, а то боюсь сомлеть от красоты, - парирует она с придыханием и приторной улыбочкой, вызывая у меня смех.

- Нарываешься, Анастасия Андреевна, - притягиваю её к себе и сжимаю через халат упругую попку.

- Да? И на что же? – игриво выдыхает Настька мне в губы, забросив на плечо стопку одежды.

- На то, чтобы я твой дерзкий ротик заткнул своей "красотой", - шепчу, обводя языком её пухлые губы.

- Неужели? – касается она его своим и усмехнувшись, слегка прикусывает. – Смотрите, так ведь можно и без красоты остаться.

Мы смеёмся. И мне от её хитренькой улыбки и сверкающих весельем глазок так тепло, будто за окном не дождливый ноябрь, а солнечный, но ещё не жаркий май.

Зарываюсь рукой в её влажные волосы и целую без языка, нежно лаская её сочные губы, потому что это сейчас не про секс и что-то плотское, а просто щемит внутри от нежности к ней, от чего-то такого тёплого и сладкого, что не знаешь, как выразить по-другому.

- Вот по этой улыбке я скучал, - шепчу, заключив её лицо в ладони.

- И я скучала, - отзывается она так же шёпотом и, тяжело сглотнув, прижимается губами к моей руке. – Я так по тебе скучала, Серёжа…

2. Глава 2

Глава 2

Не знаю, как ей это удается, но меня пробирает. Прошибает так, что в горле образуется острый ком. Я никогда не был чутким, Ларка постоянно повторяла, что я - неотесанный чурбан, и была на все сто права. Но Настю я почему-то чувствовал, улавливал каждый оттенок её эмоций, подобно радиоприёмнику, настроенному на её частоту.

Вот и сейчас за этим тихим «Я так по тебе скучала» слышал столько всего невысказанного, задушенного, пронизанного не столько даже женскими переживаниями, сколько детскими, ибо за ними крылась беззащитная, недолюбленная родителями девочка, которая первому попавшемуся мужику, проявившему к ней тепло и ласку, вручила всю себя в надежде обрести недостающую ей заботу и внимание.

Знаю, что не смогу дать ей это в том виде, в каком она заслуживает, но я готов сделать многое, чтобы она перестала чувствовать себя ненужной и второстепенной. Поэтому, как бы меня не смешила вся эта романтическая хрень, обещаю, зная, что Сластёнка ждет чего-то подобного:

- Больше не придется, маленькая. Не отпущу тебя больше.

- Так уж и не отпустишь? – дразнит она с понимающей, но все равно довольной усмешкой, потираясь щекой об мою ладонь, словно кошка, отхватившая свою порцию сметаны.