– То есть вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что здесь еще слишком много неясного, чтобы делать окончательные выводы. Поражение движущейся цели двумя быстрыми, сбивающими с ног выстрелами в корпус плюс один точный в голову именуется «мозамбикской тройкой» и практикуется спецслужбами США, Германии и офицерами израильской армии, в общем, кем угодно, но только не дилетантами. Кроме того, результаты предварительной медицинской экспертизы дают основание думать, что выстрелы совершены человеком более высокого роста, чем обвиняемый, – об этом свидетельствует угол вхождения пуль в тело префекта.

– Что ж, похоже, «дело Апостола» может нас еще сильно удивить, приоткрыв завесу над истинными мотивами и организаторами этого преступления, – подытожил корреспондент, многозначительно глядя в камеру. – Может статься, что рыбак Истрия – не вдохновленный национальной идеей «ловец человеков»12, а жалкая пешка в чьей-то большой игре?

Родион щелкнул пультом, и экран потух, комната погрузилась в полную тишину.

Медленно, как в состоянии невесомости, он достал свой рюкзак, который не брал в руки с момента возвращения с острова, и вытряхнул его содержимое на пол. Среди чеков, ключей и всякой дорожной мелочовки лежало то, что он искал.

Какое-то неведомое шестое чувство подсказало ему: нужно сохранить этот, казалось бы, никому не нужный клочок бумаги.

Понедельник начался с хорошей новости: удалось дозвониться до Робера. Тот был в прекрасном расположении духа и пригласил его зайти.

Издательство располагалось в элегантном здании со створчатыми окнами, в которые заглядывали любопытные химеры церкви Сен-Сюльпис. Робер восседал в кирпично-красном кожаном кресле и курил ароматную сигару.

Притворив за собой дверь и сразу же испросив индульгенцию за недавнее опрометчиво принятое решение, Родион рассказал ему вкратце о своем корсиканском приключении, опуская лишь некоторые детали. Робер продолжал пыхать сигарой, выпуская фигурные кольца дыма и глядя в окно. На мгновение Родиону показалось, что тот его совсем не слушал.

– Ты вляпался в неприятное дело, сынок, – наконец произнес старик, барабаня пальцами по поверхности рабочего стола. – С одной стороны, у тебя нет конкретных фактов: ну примерещился тебе этот греческий рыбак на винодельне – видел-то ты его издалека… Мало ли, по какому делу он там оказался. И все остальные твои аргументы, которыми ты меня тут забросал, прямыми доказательствами не являются, их присовокупят к делу, не более того. Зато ты станешь официальным свидетелем, и кто знает, чем это чревато.