Считать ли утешением то, что последние три дня Хава притаскивала мне полные миски горячего острого жаркого и, теребя за рукав, благодарила и просила рассказать ещё что-нибудь полезное из жизни леди? Так и тянуло поделиться житейской мудростью: «Дева, избегай медных тазов, и будет тебе счастье!»

В пути, а направлялись мы теперь в Кентар, где у герцога имелся большой городской особняк и где, как я полагала, меня уже поджидала тётя Анель, всё вернулось на круги своя.

На второй ночёвке я сумела удрать к реке и нормально вымыться. Радость-то какая! Нет, надо выбиваться из конюхов в помощники секретаря и стараться получить хоть конуру в подвале, хоть каморку на чердаке, только чтоб была отдельной и дверь запиралась. Иначе пять месяцев с хвостом мне не продержаться.

Кстати, я обдумала своё поведение и решила по возможности не лгать. Увиливать, говорить не всю правду, но так, чтобы обвинить меня во вранье было невозможно. Если кто-то не так ставит вопросы и неверно понимает ответы, я же не виновата? Однозначно не виновата, и уголовный кодекс в том со мной согласен!

На второй день кортеж задержался. Помехой стало стоящее на обочине ландо с сидящей в нём юной леди с белым кружевным солнечным зонтиком и в белых же митенках. Летнее платье с пышным воротом было розовым, сколотые на затылке волосы с одним падавшим на шею локоном – рыжевато-золотистыми. В одной руке зонтик, в другой – веер. Сидящая на козлах я завистливо вздохнула: когда б не тот злополучный таз, я тоже могла бы ехать по дороге в личной коляске и наслаждаться ветерком. И не болела б у меня голова от мыслей о том, что делать, и не чесались бы от жары и невозможности искупаться остальные части тела…

Стоящий на дороге кучер, сокрушённо цокая языком, оглядывал лошадь.

Невероятно – но их светлость не только остановился, но самолично вышел из кареты. Поглядел на леди, приблизился, заговорил. Я даже поразилась – каким, оказывается, галантным и предупредительным может быть Кабан! Кстати, а что произошло-то? Так, понятно, лопнула постромка, а на дороге такое не починишь, там запасные постромки не валяются. Ух ты! У герцога сегодня что, приступ человеколюбия? Велел дядьке Фернапу выдать постромку из наших запасов, а двум сабельникам спешиться и помочь. Или тут что-то другое? Иначе не приглашал бы девицу в карету, подвезти до ближайшего постоялого двора.

Леди задумалась и медленно сложила белый веер, выражая сомнение. Потом снова открыла на треть и, подняв, закрыла половину лица. Угу, ясно, подчёркивает нерешительность. Герцог, похоже, тоже понимал этот язык, потому что усмехнулся и галантно протянул руку:

– Не беспокойтесь, даю слово благородного человека, что со мной вы будете в безопасности. Негоже леди оставаться одной на дороге.

– Но я не одна, со мной кучер!

Голос показался чуть низким, но звучал мелодично и приятно.

– Я настаиваю.

– Хорошо, прислушаюсь к вашим словам, лорд.

Веер полностью раскрылся, голова чуть склонилась набок. Угу, выражает благодарность Кабану за заботу и участие.

Леди протянула руку, прикоснувшись пальчиками к длани герцога. М-да, надеюсь, она знает, что делает…

Алэр Сейсиль Эл’Суани

Нет, я спячу с этим веером! Смотреть прямо в лицо врага, видеть улыбку подлеца и знать, что пока не можешь ничего поделать с этой гнусной рожей, – само по себе испытание не из лёгких. Но одновременно улыбаться в ответ, трепетать, как учила Вириль, ресницами и лихорадочно соображать, должен я раскрыть или закрыть эту чёртову финтифлюшку, чтоб меня верно поняли, – это настоящий кошмар!