Да и в столице я была всего несколько раз, по работе. Я выросла на рассказах об ужасных монстрах, что пришли с небес и захватили нашу планету. Сама я родилась через много лет после того, как это произошло. Детские впечатления, полученные от рассказов бабушки и мамы, сделали свое дело. Я патологически старалась избегать всего, что могло бы приблизить меня к Альфам. Они пугали меня, вызывая нервозность и острое желание бежать как можно дальше. Никто из моих знакомых подобной реакцией не отличался.

Многие из них работают в столице и ничуть не боятся бывать в Альфа-секторе. Я же отсиживалась в своем микро-бета-секторе, в котором, собственно, и родилась. Где родился, там и пригодился, всегда говорила мне мама.

Мои родители были бетами, примерными гражданами и исполнительными работниками. Возможно, чересчур обычными и скромными даже по меркам бет.

Пугающий холодок пробегает по позвоночнику. Я делаю последний вдох полной грудью и, передернув плечами, словно сбрасывая что-то, закрываю окно.

Дверь захлопывается, и я резко оборачиваюсь. На какую-то долю секунды я радуюсь, что это Женька, но, увидев того самого Альфу, ощущаю, как по всему телу пробегает дрожь. Нельзя давать ему понять, что он меня запугал, нельзя показывать свою слабость. С такими, как он, как с дикими животными, покажешь страх — и ты пропал. Почему как? Он и есть самое настоящее животное, только в человеческом обличии.

4. 4

— Не приближайтесь ко мне, иначе я закричу! — уверенно и изо всех сил спокойно говорю я, стараясь унять дурноту, подкатывающую к горлу.

Страшно безумно, но ни за что я не должна показать этого Альфе.

Пусть не думает, что я как в прошлый раз промолчу, если он что-то попытается вытворить. Тогда ему удалось застать меня врасплох, сейчас же я ему этого не позволю. Пусть Альфы и правят новым миром, у людей еще остались права и свободы.

— И ты думаешь, что это тебе чем-то поможет… омежка? — голос все тот же, рычащий, раздирающий плоть.

Внутри меня все так дрожит от страха, когда я его слышу, что не сразу понимаю, о чем этот Альфа говорит.

О, у него явно какие-то проблемы, раз он принял меня за Омегу. Может, думает, что, стоит ему использовать свой властный голос Альфы, я тут же свалюсь к его ногам?

— Чем черт не шутит, — дерзить не лучший выход, но в моменты опасности я вообще очень плохо соображаю и часто не отдаю себе полного отчета в том, что творю. Как сейчас. Я напускаю на себя видимость смелости, но…

Внутри я дрожу так сильно, что с трудом получается сдержаться и не трястись. Я стискиваю зубы, сжимаю кулаки. И молюсь, чтобы ноги не подвели и не подкосились.

— Дело твое, но кричать я тебе все же не советую, иначе будет хуже. Ты же не хочешь, чтобы с твоей подругой что-то случилось?

Что? Подругой? Нет, нет, нет! Ублюдок! Я тут же проклинаю себя за звонок Женьке. Ну зачем я попросила ее приехать именно сегодня? Ведь как чувствовала, что опасно втягивать подругу в свои дела.

— Ах ты, ты… выродок! Только попробуй ее хоть пальцем тронуть!

Я оглядываюсь по сторонам, но ничего подходящего, что можно бы швырнуть в этого проклятого альфу, не обнаруживаю.

Не знаю, откуда у меня столько внутренних сил берется и смелости. Я, рыкнув и шагнув к кровати, хватаюсь за хромированную стойку капельницы. Она, конечно, тяжеловата для броска, но ей вполне можно огреть этого козла по голове, если он осмелится приблизиться.

— Я не очень люблю рыжих, но мои парни не откажутся. Опусти капельницу, Дар-р-рья.

Рычание пробирает меня до костей.

И я опомниться не успеваю и уж тем более применить свое оружие, как уже знакомые сильные пальцы стискивают мой подбородок и заставляют поднять голову. Стойка выскальзывает из моей внезапно ослабевшей руки и с грохотом падает на пол.