– Мы должны спрятать их куда-нибудь, чтобы девчонка, если вздумает явиться сюда в субботу или воскресенье, не нашла их и не забрала с собой: это должно остаться нашим рычагом влияния на нее. Если она расскажет что-то о тебе Королеву-младшему, все может полететь к чертям...

– Как же нам выдворить ее из его дома?!

Мать качает головой:

– Не торопись, мой ангел. Дай Королеву-младшему и его дочери немного привыкнуть к тебе, довериться. Будь приветливой и послушной, угождай девчонке, чтобы она хотела заниматься с тобой снова и снова... А через пару недель мы вышвырнем оборванку прочь! Может быть, ты даже займешь ее место, станешь няней ее дочери... что ты об этом думаешь?!

– Мне нравится такая идея, мам! – я потираю руки в предвкушении и делаю все точно, как она говорит: два раза в неделю приезжаю в дом Королева-младшего, занимаюсь рисованием с Дариной, мило болтаю с их давней экономкой Марией, беру деньги лично из рук Артема Михайловича, полностью игнорирую существование Лиды, и так – две недели.

Но двадцать девятого января я приезжаю в их дом уже с совершенно другим настроем: не наблюдать, а действовать, не терпеливо играть свою роль, а быть сценаристом и режиссером происходящего.

Следуя советам матери, я собираюсь подложить в комнату Лиды что-то ценное, чтобы ее обвинили в воровстве, но нужно быть очень осторожной: если попадусь – все пропало! Но одно хорошо: комната Дарины, где проходят наши занятия, и комната Лиды находятся прямо друг напротив друга. Нужно только понять, что именно и как сунуть названной сестрице...

Но все оказывается не так просто. Когда Дарина во время занятия уходит в туалет, я вскакиваю и начинаю лихорадочно рыться в ее выдвижных шкафчиках в надежде найти что-то ценное... Вот только содержимое детских полок – игрушки, куклы, пластилиновые фигурки, поделки и прочий хлам, не представляющий никакой ценности... Девчонка возвращается – и я сажусь обратно за стол, притворяясь, что вставала, чтобы немного размяться.

Занятие заканчивается, и мой план оказывается провален. Я понимаю, что придется пробовать в другой раз, прощаюсь с Дариной и, как всегда, иду в кабинет Артема Михайловича, чтобы получить оплату за урок.

– Как все прошло?! – спрашивает меня мужчина, а я смотрю в его глаза и понимаю, что он мне чертовски нравится... В голову мне приходит совершенно дурацкая мысль, и я, не успев ее обдумать, выдаю:

– Все было просто прекрасно, Артем Михайлович. Ваша дочь – само очарование. Очень талантливая и умная девочка, да и развита не по годам... Возможно, именно поэтому я чувствую с ней какую-то особую связь, словно... словно... – я опускаю глаза и притворяюсь смущенной. – Простите, это ерунда.

– Что такое?! – мужчина хмурится, а мне это и надо. – Говорите.

– Нет, правда ерунда. Просто я быстро привязываюсь к детям. Возможно, потому, что моя собственная дочка умерла сразу после рождения... По крайней мере, мне так сказали. Я ее даже не видела.

– Вам сказали, что ваша дочь умерла?! – переспрашивает Королев-младший, и я вижу, как на его лице появляется настоящий ужас.

– Да, но это было давно... Семь лет почти прошло. Ладно, я пойду...

Я прощаюсь и собираюсь было развернуться и уйти, как вдруг замечаю на краю хозяйского стола роскошный мужской перстень, принадлежащий Артему... Видимо, он снял его, чтобы размять пальцы, а потом забыл о нем...

Я мельком смотрю на мужчину: он повернулся куда-то в сторону. Тогда я протягиваю руку и быстро сгребаю перстень в кулак, чтобы еще через минуту, выходя из дома, засунуть его в сумку своей названной сестрицы.