Паршивцы!

Очевидно, близнецы меня проверяли… Как очевидно и то, что они специально сейчас будут демонстрировать, как у них «обычно» получается играть на крыше. И чем больше я буду требовать слезть, тем сильнее близнецы будут дразниться. Что в сложившейся ситуации реально опасно. Я скрипнул зубами, бросил все покупки на землю и рыкнул на Теона:

– Как туда залезть? Только быстро!

– Так там в восточном крыле лестница… такая из тёмного дерева… у неё перила красные… и ещё люк с кольцом на крышу…

Я бросился в Кура-Яма-Чё-То-Там со всех ног, крутя в голове мысль, что местные попы совершенно точно никогда не знали ремня. Коридор, ещё коридор, лестница, пролёт… Интересно, та или нет? Я понял, что с утра совершенно запутался в местных хитросплетениях помещений, вообще-то могу с лёгкостью напутать восток и запад, и уже мысленно укорил себя за то, что не попросил Теона помочь показать путь, как перед глазами встала узкая тёмно-коричневая лестница с алыми перилами.

Она самая!

Распахнув люк с такой силой, что он чуть не слетел с петель, я вылез на крышу и… замер. За то время, что я бежал, вроде бы ничего не произошло… Только солнце за облака спряталось.

Под ногами расстилалось море мелкой черепицы, каждая плиточка ровная, гладкая, немного шершавенькая и уложена так аккуратно, будто не крышу строили, а пазл собирали. И всё это под таким углом…

Но если бы только черепица! По краям крыши возвышались какие-то витиеватые фигурки с завитками, которые, очевидно, что-то значили для местной архитектуры, но для меня выглядели как очень дорогие крючки для одежды.

«Или то, что может вспороть тело человека за долю секунды, если он поскользнётся и упадёт на такую фигурку», – сказал внутренний безопасник, и я мотнул головой, отгоняя жуткие мысли.

– Рём! Сём! Быстро в дом! – скомандовал идиотам, которые бегали вдоль края, продолжая палить из трубок по голубям.

– О, Ивэнь! Иди к нам.

– Это вы идите сюда.

– Не-а. Тут такой красивый вид! Если что, я полечу…

А дальше произошло страшное. Внезапно подул ветер.

Рём – или Сём, чёрт их разберёт в такой момент – вдруг поскользнулся. Его глаза испуганно расширились, руки беспомощно взметнулись вверх, и он начал скользить вниз по крыше, размахивая ногами и цепляясь за черепицу.

– Сём, нет! – закричал второй и не раздумывая ринулся к брату.

– Стой! – успел крикнуть я, но поздно.

Рём соскользнул следом. В это мгновение я успел добежать до края крыши, схватить одного из них за рукав, а второго поймать другой рукой за пояс. При этом каким-то чудом я упёрся бедром в злосчастную острую фигурку. Бедро молило о пощаде, и перед глазами мелькнули звёзды от прострелившей боли, но, повиснув над пропастью, я держал обоих детей.

– Рём! Сём! Не двигайтесь! – прорычал я. Пальцы медленно начали соскальзывать с ткани.

– Я… я не могу… – прохрипел один из них, а второй молча цеплялся за мой рукав так, что казалось, ещё немного – и ткань не выдержит.

– Сём, Рём! Слушайте меня! – крикнул я, упираясь ногами в черепицу и в фигурку. – По очереди! Рём, оттолкнись от меня и ползи вверх!

– Но… но Сём… – Голос ребёнка дрожал.

– Сейчас! Живо! – рявкнул я так, что даже ветер на миг затих. – Один, два, три!

На «три» я рывком подтянул его вверх, он ухватился за мою шею, переполз выше и, оттолкнувшись от меня, полез по черепице к люку. Мальчишка, судя по скорости, был готов побить олимпийский рекорд ползания по скатной крыше. Сёма я уже вытянул обеими руками и тоже подтолкнул вверх.

– В люк! – скомандовал я. – Быстро!

Он без споров проделал всё один в один как его брат и лишь перед тем, как заползти в люк, повернулся и тихо уточнил: