Эти дети – маленькие чудовища. Но, чёрт возьми, как же они любят свою мать.

– Хорошо, – хрипло сказал я, переводя дыхание.

Да кто ж меня так сглазил-то, а?! Я в жизни не думал, что придётся говорить на тему секса с детьми, а тут… Двое двенадцатилетних и один четырнадцатилетний парень злыми волчками смотрели на меня, а я мысленно проклинал всё на свете и… радовался, что в помещении нет Юми. Понятия не имею, как обсуждать это с женщинами, тем более – с маленькими.

Вся та злость, которая бурлила во мне с момента обнаружения кражи одежды и порчи кроссовок, бесследно испарилась. Во-первых, потому что детские проказы перестали быть проказами. Это был продуманный и тщательно спланированный демарш против мужчины, который покусился и даже обидел их маму. Во-вторых, в каком-то смысле дети были правы… Киора мне понравилась как женщина. Я почувствовал острый укол вины.

– Давайте по порядку. Когда вы говорите, что я что-то сделал не так, сел слишком близко или взял за рукав… Я не вкладывал в эти жесты и движения оскорбляющий смысл. Вы поймите, я прибыл издалека, и у нас это считается нормальным.

– Нормально трогать леди за рукав, будучи на несколько сословий ниже?! – Теон впервые столь экспрессивно выразил своё изумление и почти отчаянно воскликнул: – Говори только правду!

– В моей стране действительно нет сословий.

Ребята потрясённо переглянулись. Близнецы синхронно кивнули, мол, продолжай.

– Мы можем трогать леди за рукав, приличным даже является придержать её за локоть и сидеть на соседнем стуле.

– Ещё скажи, что тебе наша мама не нравится! – фыркнул Сём.

Я неожиданно понял, что совершенно точно могу сказать, что это Сём, а не Рём. По характерной мимике и незначительной ямочке на щеке, когда тот улыбался. У Рёма же чуть глубже выглядела межбровная складка, когда он хмурился.

Я собирался повторить «ваша мама мне не нравится», как язык внезапно предательски присох к нёбу. Нельзя врать детям! Просто нельзя. Они никогда не будут мне доверять, да и низко это…

– Ну-у-у?! – рыкнули мальчишки после продолжительной паузы.

– Нравится, конечно, – сдался я и быстро добавил, видя, как парни напряглись: – Но я уверен, что ваша мама много кому нравится, и я ни в коем случае не сделаю ничего такого, что ей не понравится. Я её уважаю.

– То есть ты не будешь к ней приставать?

– Разумеется, нет.

– Ухаживать?!

Я закатил глаза. Вот же дотошные!

– Не планировал.

– Тогда почему ты её лапал и сказал то слово, от которого появляются дети?!

– Вы не так всё поняли. «Сексист» означает человека, который считает один пол лучше другого.

– Типа девочки лучше мальчиков? – Рём озадаченно посмотрел на брата, но тот неожиданно решительно мотнул головой:

– Ты нам зубы не заговаривай! Давай уже честно. Ты хотел маму полапать? И сделать… эту самую низость?!

О-о-о-х! Я почувствовал, как эмаль хрустит на зубах. Ну как объяснить этим трём мордашкам?!

«У них нет отца, и единственный, кто может нормально всё объяснить, – это ты, – эхом прошептала совесть. – Тем более это мальчики, которые уже вошли в подростковый период». Меньше всего на свете я хотел общаться с мальчишками на тему отношений, ещё ужаснее всё это выглядело в свете того, что мы знакомы лишь два дня. Но они так на меня смотрели и были так уверены, что я собирался сделать что-то плохое с их мамой, что горький вздох сам собою вырвался из лёгких. Кажется, придётся провести этот «взрослый разговор» сильно раньше, чем я сам того ожидал.

– Давайте по порядку. «Секс» – это не низость. Это не мерзость. И это точно не то, о чём вам наплели в книжках для послушных юных самураев. Это одна из самых естественных и красивых частей отношений между взрослыми людьми. Когда они друг другу нравятся, когда они любят друг друга, когда доверяют. Секс – это не что-то грязное. Это нормально. Это… ну… это как… танец, только очень личный. И не для зрителей.