— Дамир… — Я всё-таки отвернулась. Но не отошла, даже руку с его груди не убрала.

И снова взгляд в потемневшие глаза.

— Саша…

Я мотнула головой. Отступила, и как раз вовремя — в дверях появились девочки. Конечно же, они всё видели. Боже! Как будто мало мне проблем!

— Ничего не было, — сказала Дамиру. — Это ничего не значит.

— Враньё.

Я мотнула головой. Подтолкнула Машу к выходу и в последний раз посмотрела на бывшего мужа. Заберу дочь из детского сада, оборву любые нити, любые верёвочки. Никогда. Ни за что! Всё, достаточно. С этим надо заканчивать, и чем быстрее, тем лучше. Обрубить, оборвать, выжечь. Раз и навсегда.

Как? Да очень просто. Одно короткое слово, вот и всё.

Ничего не сказав Дамиру на прощание, я одела дочь и вывела её из сада. Несколько раз она пыталась заговорить со мной, но я пресекла все попытки. Не сейчас. Боялась сорваться.

Только села в машину, написала сообщение Макару — всего одно слово: «Приезжай».

Завела двигатель и посмотрела на дочь через зеркало. Да, всё правильно. И Дамир прав: Маше нужен отец, мне — муж. И ещё мне нужен тот, кто оградит меня от ошибок. От ошибки, к грани с которой я подошла чересчур близко.

— Почему ты так не хочешь быть Кате мамой? — спросила дочь со слезливыми нотками в голосе, когда мы остановились возле дома.

Всю дорогу она дула губы, в глазах у неё стояли слёзы, но она держалась.

— Потому что я ей не мама.

— Но ты бы могла быть ей мамой.

— Я не хочу, — сказала жёстко, даже грубо.

Да в конце-то концов! Сколько это может продолжаться?!

— Мне не нужна Катя, и её папа тоже не нужен, Мария. Это чужие люди. Я не люблю их.

— А я люблю.

Сердце сжалось.

— Ты их знаешь всего ничего.

— И что?!

— Ничего, Маша. Ты ещё слишком маленькая, чтобы мы с тобой говорили на такие темы. Так что всё, закончим с этим. Больше ты в этот сад не пойдёшь.

Дочь распахнула глаза. Так долго сдерживаемые слёзы выступили мгновенно, губы искривились. Я только и успела, что вдохнуть поглубже. Зарыдала она так, что я готова была проклясть всё на свете — с искренностью ребёнка и болью маленькой женщины. Ничего не зная, она всё чувствовала. А я… Я и чувствовала, и знала. Но своё я выплакала ещё утром, сейчас же всё, что могла, — попытаться успокоить свою малышку. Успокоить и не поддаться её слезам.

Заведя домой, прижала её что есть силы и погладила по голове. Зажмурилась. Она плакала в голос, навзрыд, а я молча. Но так лучше. Лучше сейчас, чем потом плакать всю жизнь. А с Дамиром иначе быть не может. Что, если через пару лет ему захочется сына? Или ещё что-нибудь? Наиграется в ищущего мать для своей дочери вдовца, и всё вернётся. Только тогда я была одна, а сейчас у меня есть Маша. Тогда больно он сделал только мне и предал только меня. Больше такой возможности я ему не предоставлю. А эти Машкины слёзы… Это пройдёт. И мои тоже пройдут.

***

Макар приехал с огромным букетом роз. Как бы ни было на душе тоскливо, я улыбнулась.

— Привет. — Пропустила его в квартиру.

— Прости, что задержался. Пытался вырваться раньше.

— Ничего, я как раз уложила Машу.

Макар внимательно посмотрел на меня. Наверняка заметил следы слёз.

— Что-то случилось?

— Да так, — отмахнулась. — Тяжёлый день. Маша устроила истерику, на работе куча всего…

— Понятно. — Он отдал мне цветы.

В повисшей тишине сквозил невысказанный вопрос. Конечно же, Макар приехал не просто так, да и попросила его об этом я тоже не просто. Оба мы это понимали.

— Скажешь мне что-нибудь? — спросил он наконец.

— Вначале ответь мне на один вопрос.

Я показала на кухню. Пока ставила цветы в воду, Макар разулся. Я спиной чувствовала его внимательный взгляд, но заговаривать не торопилась.