— Так вы здесь… одни?!

5. Глава 5

Итак, я попал.

И я — папа.

Дважды попал…

Это изначальные данные. Смирись и прими к сведению, Сокол. Впрочем, теперь мой позывной можно забыть. Здесь я — не пожарный, а «неприкаянная душа». Здесь — это в загадочном месте под названием Шаад. В замке, в котором даже находиться можно с риском для жизни.

И трое детей, брошенных на произвол судьбы.

Я втянул воздух в лёгкие и сжал кулаки. Никогда не понимал тех, кто к детям относится, как к домашним животным. Захотели — завели, а дальше — сами растите… Как грибы!

Если честно, я ухватился за эту злость, как за соломинку. Лучше, чем сходить с ума, пытаясь осознать, что же произошло. Я ведь умер. И снова живу. А уж раз это так, то стоит обустроиться на новом месте. Ведь вернуться в мир, из которого меня забрала смерть, вряд ли получится.

— Хорошо. — Хлопнув в ладоши, я посмотрел на детей. — Я буду вашим папой.

— Ура! — обрадовалась Джессика и торопливо представила других: — Это Джонатан и Агнесс. Она всё понимает, но не говорит.

Малышка сунула в рот палец и посмотрела на меня с поразительно взрослой серьёзностью. Я отвёл взгляд и ответил:

— Меня зовут Александр Соколов. Можете звать меня дядя Саша или…

— Папа! — воскликнула Джессика.

— …Сокол, — одновременно с ней закончил я. И осторожно добавил: — Можно и папа… Кстати, а где ваша мама? Когда она вернётся?

Девочка помрачнела и часто-часто заморгала влажными ресничками. Сердце моё дрогнуло. Вот не могу терпеть женских слёз! Невзирая на возраст той, что вот-вот заплачет, я едва сдерживался, чтобы не извиниться, одновременно пообещать звезду с неба, купить мороженого и сбежать на край земли…

Привычно подавив панику, я глянул на старшего брата девочки, по щекам которой покатились крупные прозрачные капли.

— Можешь сказать?

— Не твоё дело, — огрызнулся он и, отвернувшись, вышел из комнаты.

С характером! Жаль, что толку от него ноль. Как и от рыдающей Джессики. Я повернулся к малышке, которая, рассматривая меня, с упоением сосала палец, и не выдержал. Поднял ребёнка с пола и попытался отвести её руку.

— Не делай этого. Он же грязный… Ай!

Агнесс укусила меня! От неожиданности я инстинктивно шарахнулся и, оступившись, с размаху уселся на пол. Сжал челюсти, чтобы не чертыхнуться. Больно! Хорошо, что эту пиранью голубоглазую удержал.

— Кажется, ты ей нравишься, — неожиданно улыбнулась сквозь слёзы Джессика.

Я удивлённо приподнял брови.

— На вкус? Остаётся радоваться, что Пёселю Лаврентьевичу я не приглянулся… Ай! Да что же это такое? Снова?!

— Ты ей однозначно нравишься! — припечатала Джессика, наблюдая, как я борюсь за право оставить собственный палец при себе.

Зубов у малышки было немного, но острота всех четырёх сомнению не подлежала.

С трудом отвоевав покусанную конечность, я вернул ребёнка на пол и отступил для верности.

— Рановато я решился быть папой. Я же совершенно ничего не знаю о детях!

— Совсем ничего? — прищурилась Джессика.

К счастью, слёзки её уже высохли, и я решил отложить вопрос о том, куда пропала мама этих беспризорников.

— Они должны быть сыты, чисты и в безопасности, — пожал я плечами.

— А врал, что не знаешь, — с удовольствием рассмеялась девочка и, шагнув ко мне, неожиданно обняла. — Ты будешь хорошим папой.

Я замер и с растерянностью посмотрел на лохматую голову ребёнка. Осторожно прикоснулся к спутанным волосам и подумал, что быть папой порой больно и неловко, но что-то хорошее в этом точно есть.

К тому же выбора мне никто не предоставил. Когда я опустил веки в своём мире, можно сказать, я подписал некий договор. И пусть пошёл на это, не зная условий, предоплата всё же достойная.