Торковская всегда была острой на язык, но не истеричкой. А сейчас она ведет себя явно не как всегда.

— Убирайся отсюда! — вновь пытается кинуться на меня.

— Воу-воу, полегче! — обращаюсь к ее здравому смыслу, но Оля за гневом не слышит меня.

Она превратилась в мегеру, что так и норовит выцарапать мне глаза или ударить как можно больнее. Того и гляди пинаться начнет.

Твою бы энергию, да в другое русло… Ох, там был бы настоящий огонь!

Хватаю Олю за руки, не позволяю ей расцарапать свое лицо. Мне еще на работу ходить, и светить разукрашенным фейсом нет никакого желания. Представляю, как будут глумиться Макс и Дава, если Оля все же доберется до меня своими острыми коготками.

Единственное, что я позволю себе расцарапать, так это спину. И только потому, что лежащей подо мной девушке будет несказанно хорошо.

Кажется, однажды мы это уже проходили. Жаль, что я толком ничего не помню про ту ночь. Зато помнит она.

Вытаскиваю брыкающуюся девушку на улицу, применяя силу, веду к своему авто и запихиваю в салон. Сам залезаю следом.

— Ненавижу тебя! — шипит разъяренной кошкой. Вновь пытается пощечину влепить. Опережая удар, перехватываю занесенную ладонь, подношу к губам, но не целую. Просто держу и смотрю Оле в глаза.

Она вся пылает от гнева.

— Это мы уже слышали, — держу ее руки в своих. Опускаю, но не отпускаю. Так будет безопаснее для каждого из нас.

— Отпусти, — дергает кисть, пытаясь вырваться. Не позволяю.

— Чтобы ты в меня чем-нибудь зарядила? — вопросительно выгибаю бровь, ухмыляюсь.

Оля недобро щурится.

— О, это я с удовольствием! — не скрывает свою злость. — Жаль, нечем, — осматривает автомобильный салон.

Девушка задерживает взгляд на стаканчике с еще не остывшим кофе, что стоит в подстаканнике. На заправке купил по дороге.

Губы расплываются в довольную ухмылку. В глазах появляется азарт.

Я прекрасно вижу ход ее мыслей.

— Не стоит этого делать, — предупреждаю.

— А то что? — поворачивается ко мне, смотрит провокационно.

— По жопе надаю, — говорю открыто и прямо. — Мы уже это как-то проходили. Не раз, — напоминаю бурное прошлое. — Повторить хочешь? — говорю совершенно серьезно.

Оля краснеет. Приходит в себя.

Все-таки совместные воспоминания —хорошая вещь. Особенно когда есть что вспомнить.

Жаль, только нашу ночь помню урывками. Но зато какие это урывки… М-м-м!

— Что тебе нужно? — спрашивает уже совсем иным тоном. Запал и ненависть испарились, как и не бывало. На их место пришла вселенская боль.

Оля поняла, что я не шучу и со мной ругаться нет смысла. Я не изменился. Если уж что-то решил, то будет так, как говорю.

— Сама как думаешь? — не свожу с нее взгляд. Хочу услышать правду про дочерей от нее самой. Для меня это важно.

— Ты не посмеешь! — ахает. Голос дрожит.

— Проверим? — вопросительно выгибаю бровь. — Я весь в ожидании, — не свожу с девушки взгляд. Ее глаза становятся огромными от ужаса. — Говори.

Молчит. Я тоже.

Безотрывно смотрим друг на друга. Между нами происходит молчаливый диалог, и это хорошо, что мы не произносим ни звука. Иначе перья и пух полетят.

Обстановка вокруг нас накаляется до предела. Если протянуть руку, то можно почувствовать пульсацию в воздухе. Искры летят.

— Ну так что? — сверлю ее взглядом. — Ты скажешь мне правду? Или мне начинать тебя пытать?

— Ты не посмеешь, — шепчет отшатываясь. Не отпускаю.

— Давай проверим, — рычу напирая на нее. Дрожит. — Ты посмела скрыть моих детей и ждешь, что я тебя по головке поглажу? — нависаю над Олей. Она вжимается в сидение, дышит через раз. — Ну?! — рычу. Ярость клубится. Сдерживаться не выходит, эмоции оказываются сильнее.