- Дочка, я вернулась.

Повисла пауза, и я не знала, как на нее отреагировать. Очень хотелось сказать: «Ну и что я должна делать с этой информацией?»

Но я не решилась. А мама, словно и не заметив моей незаинтересованности, продолжила.

- Ты знаешь, люди, конечно, приспосабливаются. Но я не смогла. Немцы, они совершенно другие. Вот абсолютно другие. И переселенцам всяким не рады. Я выучила несколько фраз, которых достаточно до того, чтобы сходить в магазин. И что ты думаешь?! Они меня не обслуживают! Смотрят, как на пустое место и талдычат – нихт ферштеен! И отпускают товар другим!

Без знания языка на работу не берут.

- Ну язык бы ты выучила по-любому, раз собиралась там жить, - осторожно заметила я. Хотя понимаю, что мама овладела парикмахерским искусством только потому, что ей это нравилось сначала. А что касается интеллектуальных усилий, так они ее утомляли больше чем работа в огороде.

- Да, но ты не представляешь, как это тяжело! Эти все ди, дер, дас, вас ист дас! И ладно бы с преподавателем! А то по самоучителю. Курт-то оказался таким скрягой! Он мне писал – майн либе, майн либе! Все преодолеем, со всем справимся. Я думала, что это любовь всей моей жизни! Представляешь! А он запрещал мне принимать ванну! Говорит, к чему бессмысленная трата воды и соответственно, денег, если прекрасно можно помыться под душем. И то стоит рядом и следит, чтобы перед тем, как я буду намыливаться, не забыла выключить воду. И только потом включить, чтобы смыть пену. И это еще не все. Если делаешь бутерброды, значит, должно быть каждому по одному с сыром, по одному с колбасой. И все. И невероятное, до зубовного скрежета занудство. Правильность и пунктуальность, от которой тошнит.

Видно было, что эти моменты задевали маму за живое. Вместо заграничного рая она попала в другую реальность. Как в фентези –романах про попаданок, которым приходилось привыкать к новой жизни.

И я пока что не видела особой трагедии – ведь ко всему человек приспосабливается. Зато потом получает очень весомые плюшки в виде достойной пенсии и почти дарового медицинского обслуживания. Об этом я и сказала ей. Правда, осторожно. Чем вызвала чуть ли не истерику у неудавшейся мигрантки.

- Пенсия?! Гражданство?! – вскрикнула она, и в голосе послышались неподдельные слезы. – Да этот козел пригласил меня сначала по рабочей визе – я у него видите ли сельхозработница в парниках! И меня приходили постоянно проверять. Думала, ладно. Сначала и рабочая пойдет, а потом поженимся, как он и хотел. Время шло, а он все никак не мог растелиться. Вернее, не хотел. И когда я в лоб спросила, когда мы узаконим отношения, он потом заявил, что я не оправдала его надежд. Он, видите ли, ради меня почти выучил русский, а я немецкий так и не одолела.

- Сочувствую, - коротко прокомментировала я, начиная уже тяготиться этим разговором.

- Дочка, а кстати, где вы есть?! В квартире чужие люди, о тебе ничего не знают. Пришлось потратить еще кучу нервов, чтоб их выселить. Еще упирались! Мы деньги, понимаешь ли, заплатили. Благо, участковый мой хороший знакомый, помог. А то хоть в коробке из-под холодильника живи.

У меня противно заныло под ложечкой. И это не из-за того, что придется людям вернуть деньги. Тревога была необъяснимой, немотивированной, но тем не менее, довольно ощутимой. Мама… такая мама…За время своего отсутствия не спросила – а не живете ли вы в коробке из-под холодильника? На что вы живете? Несколько раз присылала посылки с одежкой из секонд-хенда. Низкий поклон за это. Подошли Дуняшке несколько вещей. Остальные почему –то были на школьницу.