– Так! Я…, – кое-как встаю, перед глазами плывёт, хвастаюсь за стену для опоры.

– Тихо! Допрыгалась уже! Иди сюда!

– Нет! Не смей! – но протесты мои никого не волнуют. Сильные мужские руки подхватывают меня, как маленькую. Перед глазами опять плывёт, только поэтому я хватаюсь за его крепкие плечи, утыкаясь носом в мужскую шею. От его запаха голова кружится ещё сильнее.

– Настя, куда маму уложить, показывай!

– Сюда! На диван! – бежит впереди моя крошка.

И вот я уже лежу на подушках, укутана тёплым пледом, в руках у меня малиновый чай, а на кухне я слышу голоса:

– Так тебя зовут Максим, а не Джон Воробей? И ты не пират? – доносится голос Насти.

– Ну не совсем так! В обычной жизни я Максим, но иногда я превращаюсь в Джона Воробья.

– А как это? Что нужно, чтобы ты превратился?

– Твоё желание. И моё. Если ты сильно захочешь, я снова стану пиратом.

– Ух ты! А если я уже хочу?

– Нет. Сегодня нам надо вылечить маму. Где у вас лекарства, показывай!

Шуршат там чем-то, шепчутся. Мне так неловко, и я не знаю, что делать. Но всё ещё раскалывающаяся голова не позволяет думать здраво. Хочется просто свернуться под одеялом и спрятаться от всех проблем. Так я и поступаю.

Только начинаю уплывать в сон, как меня будит голос дочки:

– Мам! Мам! Проснись!

– А, что такое?

– Давай температуру мерить! Мы термометр нашли!

– М-м-м! А можно я просто полежу! Не трогайте меня, пожалуйста! – со стоном зарываюсь глубже в одеяло.

– Нет уж, вставай, моя королева! Будем тебя лечить! – присаживается рядом с диваном Максим.

Это так непривычно видеть в моей квартире мужчину, да ещё быть перед ним такой беспомощной. Хочется встряхнуться, но мне реально плохо, поэтому сил на браваду просто нет.

– Да уж! Сегодня я та ещё королева! – бурчу, выбираясь из одеяла и ставя градусник подмышку.

– Самая настоящая! – улыбается нежно Максим. Разве можно быть таким красивым, а? Это преступление.

– Я пришёл на борщ, а тут ни борща, ни котлет. Как так? – усмехается, нежно поглаживая меня по щеке. Мне так тепло от этого прикосновения, что я начинаю таять ещё больше.

– Это ты меня довёл! – улыбаюсь в ответ.

– Я? – удивляется Макс.

– Да! Всё с ног на голову перевернул. И на работе мне влетело из-за твоих цветов, – выговариваю ему, но не зло.

– Что, завидно всем стало, да? – понимающе кивает он.

– Не знаю, завтра, когда меня уволят, спрошу.

– Почему завтра?

– А мне отчёт надо сделать до утра, а Настя документы соком залила. Теперь меня точно уволят. Возьмёшь меня кухаркой?

– Заманчивое предложение, я подумаю.

– Подумай, подумай.

– Обязательно. А теперь давай градусник, – забирает, смотрит, морщится. – Тридцать девять почти. Зашибись. Настя, неси таблетки, которые мы нашли. Королеву надо срочно спасать.

Настя приносит воду и блистер таблеток, дальше раздражающее шуршание, меня заставляют проглотить несколько пилюль, а потом наконец оставляют в покое, и я уплываю в тяжёлый беспокойный сон, в котором мне мерещатся такие нежные объятия, горячее мужское тело рядом, заботливые руки, трепетные поцелуи.

Жалко, что это всего лишь сон…

***

Утром я с трудом разлепляю глаза. Горло горит огнем, голова тяжелая, тело ломит, но нужно вставать, скоро точно начнет орать будильник.

Чувствую себя отвратительно, только кого это волнует? Выбора нет. Надо Настю вести в садик, а потом идти на ненавистную работу.

Еще пару минут плаваю в полудреме, потом вспоминаю события вчерашнего вечера: бабка-управдом, Макс, мой обморок…

Черт! Я же отчет не сделала, и документы все в томате! А-а-а-а!

Вскакиваю! И с ужасом понимаю, что за окном уже далеко не раннее утро. Солнце высоко! Хватаю в руки телефон и застываю!