– Чтоб тебя, – тихо выругался Гуров, понимая, что ему предстоит, по сути, работа военного особиста. Найти и выдать, возможно, кого-то, с кем полковник работает уже много лет. Причем он не мог исключить из списка потенциальных «кротов» никого, за исключением разве что себя самого, своего напарника Крячко и генерала Орлова с его бессменной секретаршей Верочкой. Все остальные – под подозрением. В том числе и стажеры, которые вполне могли работать «втемную».

В кабинет полковник вернулся уже ближе к обеду. Все это время он провел в походах по кабинетам коллег. Зашел в курилку, побывал в архиве, по какому-то мелкому вопросу сунул нос в отдел экономических преступлений, а потом надолго засел в техническом отделе, куда всегда стекаются не только поисковые запросы и данные, но и люди, которым нужно что-то починить. А значит, народа всегда хватает.

К обеду у Гурова уже гудела голова, но полной картины происходящего пока так и не сложилось. И четких подозрений касательно того или иного работника Главка не появилось.

– Судя по твоему лицу, утренний кофе с генералом не добавил тебе оптимизма, – сказал Крячко, с удовольствием угощаясь пирожком.

– У нас новое дело, да? Генерал дал вам задание? – вклинился в разговор Вова, который тоже был в кабинете напарников и делал вид, что ищет что-то в телефоне.

– Нет, – коротко ответил Гуров, – работаем по старому.

– Лева, а ты был в курсе, что бабушка наша оказалась подпольной миллионершей? – спросил Крячко, выуживая из бумажного пакета второй пирожок.

– Предполагал, – кивнул Гуров, – она продала четырехкомнатную квартиру, купила «трешку», и думаю, что у нее наверняка еще были дорогие украшения. Поклонники дарили.

Крячко кивнул:

– И ничего не украли. Все украшения на месте. Приехал сын, проверил. Даже удивительно.

– Ее убили, просто чтобы убить. Не чтобы ограбить или помучить. Дарья сказала, что Наталья Александровна ушла тихо. И зачем-то оставили послание мне, и какое-то оно… – Гуров потер лоб и смог подобрать слово, – бестолковое. Глупое. Явно просто хотели привлечь внимание. Все больше к этой версии склоняюсь…

Следующие два дня сыщиков были наполнены бессмысленными попытками нащупать хоть какую-то нить. Лев Иванович торчал в архиве Главка безвылазно с раннего утра до позднего вечера. Просмотрел те дела, которые, по его прикидкам, могли быть связаны с балериной. Часть их, к сожалению, была утеряна после пожара и прорыва канализации. Параллельно он проводил расследование по просьбе Орлова. Наблюдая, слушая, расспрашивая. Ничего.

То же самое было и у Крячко. Ничего. Он встретился с лечащим врачом Натальи Александровны, узнал, что ее здоровьем никто не интересовался, что инсулин она колола себе сама и в целом, несмотря на диабет, вела очень активный для своего возраста образ жизни и, можно смело сказать, обладала железным здоровьем.

Следствие медленно, но верно заходило в тупик. Гуров стал часто бывать в курилке в небольшом внутреннем дворике Главка. Небо было уже по-весеннему высоким, отчаянно горланили птицы, Москва радовалась солнечным денькам, но мысли в голове полковника были тяжелыми, ватными, словно вся зимняя сонная тяжесть навалилась на него сейчас и не желала уходить.

– Думаешь насчет своего маньяка? – спросил профайлер Главка, доктор Дягилев. Профайлер был один на все управление и работал на износ, застать его в статике, а не бегущим куда-то, было очень сложно, но именно тут, в курилке, хотя бы пять минут в день он позволял себе просто постоять и помолчать. Льву в таких случаях казалось, что Дягилев перезагружается, как перегревшийся компьютер. Или, может быть, меняет свои внутренние батарейки.