– Маша, у вашего главврача оговаривалась какая-нибудь система связи с любопытными товарищами?

– Да вы что, товарищ майор. Павел Семенович жесткий начальник, но великолепный хирург и честный человек. Он не может быть в этом замешан. Я даю слово, если хотите, за него поручусь…

– Маша, это очень похвально. Но поинтересуйтесь у него, просили ли его кого-то извещать, если будут новости, касающиеся моего подразделения. Это очень важно. И выясните, интересовался у него кто-то состоянием майора Ивакяна, которого недавно привезли из горуправления НКВД.

– Хорошо. Я попробую.

Воронова осторожно, стараясь не хлопать дверью, прямо как в шпионских фильмах, вышла из палаты, а ее место сразу занял Санька, вопросительно поглядывая на меня.

– Что интересного сообщила гражданочка?

– Да почти все то же: морская авиация. В этом же случае самым наглым образом звонили и расспрашивали. Или они такие тупые, или охреневшие до безобразия.

– Надо выяснить, уточнить и надавать по голове.

– Не будем спешить, ты лучше давай организуй связь с Судоплатовым. Но на всякий случай поднимай всех наших, кто в состоянии бить морды и моряков, которые нам в этом помогут.

– Я всегда «за», командир. Ты сам-то как?

– Да пока хреновато, но пинать ногами уродов в состоянии. Кстати, как там наш «раненый майор» поживает?

– Нормально поживает. Ждет гостей. На всякий случай сидит и трескает тушенку из наших запасов, а госпитальную пищу скармливает собаке на улице.

– Охренели? Может, еще лабораторию организуете? Это ж засветка какая.

– Да нет, командир, так все нормально. Моряки прониклись моментом, все сделают по-умному.

– Уверен?

– Свои ребята. Я их прокачал, думаю, проблем не будет.

– Ладно. Готовь транспорт и штурмовую группу. Несемся в срочном порядке на коммутатор флота, откуда был звонок.

Сразу выехать не удалось: госпитальный транспорт был занят, поэтому пришлось ждать, пока из горуправления НКВД приедет машина с четырьмя нашими бойцами, и мы уже всей группой поедем в штаб флота, где был интересующий нас узел связи.

Но, к моему удивлению, вместе с четырьмя неплохо экипированными, по меркам двадцать первого века, боевиками приехал Судоплатов. Но не один, а в компании с шестеркой бойцов, в которых ясно угадывались матерые волкодавы.

Павел Анатольевич молодцевато выскочил из машины и, подойдя, поздоровался:

– Добрый вечер, Сергей Иванович, смотрю, вы тут решили самостоятельно что-то предпринять.

– Да так, скучно сидеть без дела и ждать очередной пакости от наших оппонентов. Да и за погибших ребят должок, а тут след нарисовался.

– Я в курсе. Но думаю, ваше участие в мероприятиях преждевременно. Состояние здоровья оставляет желать лучшего, а завтра у вас будет много дел. Отдохните, Сергей Иванович, а наши проблемы и недоработки мы будем исправлять сами.

Тон, которым это все было сказано, не оставлял иллюзий – в этот раз придется сидеть и ждать результатов. Тут Судоплатов был неумолим, и путаться у него под ногами было нежелательно. Поэтому сделав паузу, создав видимость тяжелых размышлений, немного растягивая слова, ответил:

– Хорошо, Павел Анатольевич. Но на всякий случай возьмите моих ребят. Думаю, в их боевых качествах вы не сомневаетесь.

Судоплатов не стал ломаться, понимая, что за мой отказ от активных действий в данной ситуации должен пойти на какие-то уступки.

– Лишними не будут. А теперь, Сергей Иванович, расскажите, что вы там накопали.

Мы с ним ненадолго уединились, и я ему вкратце рассказал план операции, версии и наше видение возможного развития ситуации. На идею с подставным Ивакяном он одобрительно хмыкнул и потом, чтоб не терять время, пожал руку и, запрыгнув в ожидающую машину, уехал по нашим делам. Мы с Санькой, который почему-то не захотел ехать в такой компании, немного постояли на улице, наслаждаясь холодным вечерним воздухом, и, гулко стукая по мраморной лестнице подошвами тяжелых армейских ботинок, поднялись в мою палату. Дежурная по этажу сделала вид, что нас не заметила, демонстративно отвернув голову в другую сторону. Не раздеваясь и не пряча оружия, просто упали на кровати, в ожидании развития событий. Но сон не шел, поэтому мы с Санькой лежали и тихо переговаривались. Незаметно разговор перешел к воспоминаниям – нам было что вспомнить. В такую вот спокойную минуту как-то потянуло на задушевную беседу.