Продолжая прижимать платок к лицу, Каллор глухо фыркнул.

– «Ночная Стужа», – пробормотал он. – Никакого воображения… К’рул-то хоть знал? Ах, какая ирония…

Серебряная Лиса продолжала:

– Эти трое собрались, чтобы помочь моей матери, этой рхиви, которая понесла под сердцем невозможного ребёнка. Я родилась в двух местах одновременно – среди рхиви в этом мире и в руках заклинателя костей на Пути Телланн. – Девочка помолчала, задрожала, будто исчерпала последние силы. – Моё будущее, – прошептала она после долгой паузы, обхватив себя руками, – принадлежит т’лан имассам. – Она вдруг резко обернулась к Корлат. – Грядёт Соединение, и вам понадобится их сила в будущей войне.

– Богомерзкая случка, – прохрипел Каллор, оторвав руку с платком от лица. Он гневно сощурился, кожа под пятнами крови побелела, точно пергамент. – Как я и боялся… ах, глупцы! Все вы здесь. Глупцы…

– Соединение? – повторила тисте анди, не обращая внимания на слова Верховного короля. – Зачем? Для чего они собираются, Серебряная Лиса?

– Это мне решать, ибо я существую, чтобы приказывать им. Приказывать им всем. Моё рождение стало знаком к Соединению – повелением, которое услышал каждый т’лан имасс в этом мире. А теперь те, кто может, собираются. Они идут сюда.

Голова у Скворца шла кругом. Мало того, что раскол в армии Бруда оказался очень серьёзным, а уж откровения этого ребёнка… мысли разбежались, ушли по спирали вниз… только чтобы всплыть совсем в другом месте. Штабной шатёр словно отступил в туман, а сам командир очутился в мире хитроумных планов, мрачных предательств и их кровавых, неожиданных последствий – в мире, который от всей души ненавидел.

Воспоминания встали перед ним словно призраки. Канонада у Крепи, уничтожение «Мостожогов», атака на Семя Луны. Эпидемия подозрений, водоворот отчаянных планов…

А’Каронис, Беллурдан, Ночная Стужа, Рваная Снасть… Список погибших чародеев, который можно было бы швырнуть к ногам Высшего мага Тайшренна, оказался начертан кровью бессмысленной паранойи. Скворец отнюдь не скучал по Высшему магу, хотя и подозревал, что тот совсем не так далеко, как кажется. Объявив вне закона, Ласиин развязала нам руки… но всё это ложь. Лишь они с Дуджеком знали правду – остальное Войско искренне считало, что Императрица объявила их предателями. Они были преданы лишь Дуджеку Однорукому и, быть может, мне тоже. И видит Худ, эту преданность нам придётся испытывать в этой войне…

Но она знает. Девочка знает. Он не сомневался в том, что это – возрождённая Рваная Снасть. Чародейка проглядывала тут и там – в чертах лица, в позах, движениях, в сонном, понимающем взгляде. От этого у Скворца голова шла кругом – нужно время, необходимо обдумать все последствия…

Рваная Снасть возродилась… Худ тебя побери, Тайшренн, – нечаянно или нет, но что же ты наделал?

Скворец не помнил Ночную Стужу – они никогда не разговаривали, так что знал он её только понаслышке. Возлюбленная теломена, Беллурдана, владевшая чарами Высшего Рашана, была среди избранников Императора. И её тоже предали, как и «Мостожогов»…

У неё, как говорят, был жёсткий характер, точно внутри скрывался зазубренный, запятнанный кровью железный клинок. Скворец видел, как то, что осталось от этой женщины, бросило тень на ребёнка – мягкий блеск глаз Рваной Снасти, казалось, стал чуть более тусклым, и от этого у командира сердце было не на месте.

Ох, Худ. Одно из последствий вдруг улеглось на своё место в его голове – с гулким грохотом. Ох, боги, простите нам наши глупые игры…

В Крепи его ждал Ганос Паран.