Естественно, возвращаясь на север, Клеопатра не могла не посетить храм Птаха. Цезарь видел пирамиды с баржи, но теперь, пересев на коня, он отправился к ним в сопровождении Каэма. Клеопатра, будучи на последних месяцах беременности, отказалась от этой поездки.

– Камбиз Персидский пытался снять с пирамид полированную облицовку, но ему надоело ее отковыривать, и он сосредоточился на разрушении храмов, – сказала она. – Вот почему пирамиды почти не пострадали.

– Хоть убей, Каэм, не могу понять, зачем живому человеку, даже провозглашенному богом, посвящать так много времени и труда сооружению, которое ему совершенно не нужно при жизни, – сказал с искренним удивлением Цезарь.

– Что ж, – промолвил Каэм с легкой улыбкой, – ты должен помнить, что и Хуфу, и остальные фараоны сами не трудились на строительстве. Возможно, они приезжали понаблюдать за ходом работ, только и всего. Пирамиды построены умелыми мастерами. В пирамиде Хуфу около двух миллионов больших каменных блоков, но ее в основном сооружали во время разливов, когда баржи могли доставлять эти камни к плато. Работы велись в свободные от полевой страды сезоны. На время уборочных или посевных они прекращались. Полированная облицовка – это известняк. Когда-то вершины каждой из пирамид были покрыты золотом, увы, снятым впоследствии чужеземными захватчиками. Захоронения в них были вскрыты тогда же и, разумеется, разграблены. Так что все находившиеся там сокровища бесследно пропали.

– Где же хранятся сокровища здравствующего фараона?

– Ты хотел бы на них посмотреть?

– Очень. – После паузы Цезарь вновь заговорил: – Ты должен понять, Каэм, что я пришел сюда не с намерением ограбить эту страну. Все, что в ней есть, будет принадлежать моему сыну… или дочери. – Он пожал плечами. – Но меня не радует мысль, что в будущем мой сын может жениться на моей дочери. Инцест неприемлем для римлян. Хотя – вот странность! – из разговоров солдат я понял, что их больше раздражают ваши боги-животные, чем пресловутый инцест.

– Но сам ты понимаешь наших богов-животных, я вижу это по твоим глазам. – Каэм развернул своего осла. – Едем к сокровищнице, Цезарь.

Рамсес II возвел храмовый комплекс Птаха на площади больше чем в половину квадратной мили. Подходы к нему охраняли ряды великолепных сфинксов с бараньими головами. Возле западных пилонов стояли колоссальные, искусно расписанные статуи самого Рамсеса.

Цезарь подумал, что никто, даже он сам, не нашел бы входа в подземное хранилище, не зная точно, где оно расположено. Каэм провел его через серию однообразных проходов к внутреннему святилищу, залитому призрачным светом. Там находились статуи мемфисской триады, тоже расписанные и относительно небольшие – в человеческий рост. Сам Птах-создатель стоял в середине, с бритой головой и в золотой шапочке, плотно прилегающей к черепу. Он был, подобно мумии, с ног до головы обернут в льняную ткань и держал в оголенных руках посох, увенчанный бронзовым анхом (крестом с петлей наверху), и изогнутый скипетр. Справа от него стояла его жена Сехмет, с телом стройной женщины, но с головой львицы, увенчанной диском Ра и уреем-коброй над гривой. Слева от Птаха стоял их сын Нефертум, хранитель Верхнего и Нижнего Египта и бог лотоса, в высокой голубой короне, изображающей лотос и украшенной с обеих сторон плюмажами из белых страусовых перьев.

Каэм потянулся к жезлу Птаха, отделил от него анх и передал этот довольно тяжелый предмет Цезарю. Затем он повернулся, вышел из помещения и двинулся в обратный путь. Однако до привратных пилонов он не дошел, а остановился в ничем не примечательной секции коридора, встал на колени и обеими ладонями надавил на ближайший к нему картуш чуть выше пола. Картуш немного подался вперед, и Каэм вынул его из стены, взял у Цезаря анх и вставил его тупой конец в отверстие.