- Ну что, будем рот зашивать?

- Что ж ты злая такая, лапушка? – он вздохнул. Погладил еще раз, самыми кончикам пальцев – и тепло снова вспыхнуло неуместными искрами. А потом руки все-таки убрал.

- За задницу хоть можно подержаться?

- И нос зашью.

- Понял, - опустил руки на кушетку. – Тебя величать-то как, сердитая?

Варвара промолчала. Зато мысленно поздравила себя с победой над пьяным хамом. Так держать.

- Варвара Глебовна, охранника звать? – поинтересовалась Зоя Анатольевна.

- Не надо. Так договорились, - Варя снова принялась за работу. Пока они препиралась, накровило преизрядно. Пришлось менять марлевую турунду.

- Значит, Варвара? - не унимался ее горе-пациент. - Не идет тебе это имя.

- Помолчи, а? Ты мне шить мешаешь, - Варвара поняла, что церемониться смысла уже нет.

- А я шепотом, - просипел он. Варя невольно улыбнулся - вышло у него это забавно. - Ты замужем?

- Нет.

- Почему?

- Принца жду.

- А… Чего, не торопится пока принц?

- Да не видно что-то.

- Капризная, - почему-то весело хмыкнул тип.

- Мы, блондинки, все такие. Слушай, серьезно тебе говорю – помолчи. А то шов кривой будет. Ты и так не красавец.

Он едва слышно фыркнул. А Варя почувствовала, как ноги коснулись его пальцы. Провел вверх. Потом вниз, до колена. Да шут уже с ним, за ногу пусть лапает, все равно два стежка осталось. Лишь бы не мешал!

Но вот, наконец, последний узелок завязан, повязка наложена, листок с рекомендациями вручен в руки сопровождающего лица, которое рассыпалось в благодарностях, выводя своего подопечного из кабинета. Перед дверью ее бедовый пациент обернулся.

- До завтра, красавица. Я завтра забегу.

- Забегай. На перевязку. Трезвый.

Дверь закрылась. И доктор с медсестрой остались в кабинете одни.

- Зоя Анатольевна, посмотрите, там еще есть кто?

- Пусто! – довольно отрапортовала медсестра, выглянув за дверь. – Чай пьем?

- Пьем, - согласно кивнула Варя, садясь на место. И тут заметила на углу стола красную бумажку. Пять тысяч рублей. – Это они оставили?

- А кто же еще? – пожала дородными плечами Зоя Анатольевна. – Хоть какое-то понятие о совести есть – если денег оставили за все, что тут натворили.

- Заберите себе, - голос Вари прозвучал резко.

- И не подумаю, - отмахнулась медсестра. – И вы эти ваши привычки бросайте, Варвара Глебовна. Считайте это компенсацией за потраченные нервы.

Но Варю не оставляло ощущение, что эти деньги – плата за возможность полапать ее. Однако пришлось взять – переупрямить Зою Анатольевну невозможно. Убрав купюру в стол, Варя сняла трубку с телефонного аппарата для местной связи.

- Данила Григорьевич, привет.

- О, разговариваешь? Хороший признак. Давай, Вареничек, поднимайся, чайник как раз вскипел.

Варя вздохнула. За то, что любимый братец растрезвонил всем общим друзьям ее домашнее прозвище, которым называл ее отец, Варвара была готова Николеньку придушить. Да что толку от той готовности? Мечтать, как говорится, не вредно. Опять же, грех не рожденную еще племянницу безотцовщиной оставлять.

- Леськины слойки с сыром не все умял?

- Самую маленькую и черствую тебе оставил, - рассмеялся в трубку Данила Шаповалов, сокурсник ее дорогого брата и Варин нынешний коллега. – Давай, шевели ластами, Вареник.

- Я в отделении чаю попью, - трубка глухо звякнула о рычаг.

- И то верно, - кивнула медсестра. – Поди никто тут к нам под дверь помирать не приползет хоть полчаса.

- Тьфу-тьфу-тьфу, - демонстративно сплюнула через левое плечо Варвара. И уже от входа вдруг обернулась. – А у этого последнего как имя? Товарищ его Тином называл. Это от чего сокращение?