— Дикарка, — хмыкнул, стягивая испачканные в крови вещи.

И только тут до меня дошло, что девчонка просто неправильно поняла меня. Дура, ну можно же было расспросить, а она сразу на дыбы встала. Ну, ничего, до самолета еще несколько часов, я успею объяснить ей все популярно. И уж тут-то она не отвертится.

Распахиваю дверь и в трусах выхожу в холл в ожидании увидеть там крошку.

— Ульяна, девочка моя! Ты все неправильно поняла! — выкрикиваю я и направляюсь в спальню.

Надеюсь, девочка уже готова принять своего дикого зверя.

— Котя, твой голодный тигренок сейчас будет ласкать тебя-а! — надеюсь эти идиотские сравнения смягчат недопонимание, проскользнувшее между нами.

Толкаю дверь спальни. Пусто.

Минута… и я обшарил все спальню в поисках своей Коти, но когда понял, что нет ни ее штанов, ни моей вчерашней рубашки, которые были оставлены на входе для стирки обслуживающему персоналу, в голове сложился паззл.

Сбежала!

***

Гудок… Раз. Два.

— Алле, — осипшим голосом, то ли спящим, то ли с попойки, хер поймешь, тянет Валентин.

— Ты, видимо, номер звонящего не разглядел перед тем, как брать трубку.

Несколько секунд тишины.

— О, Господи! Самрат Рыстамович, доброе утро, — заикаясь и суетясь, затараторил помощник. — Сейчас, секундочку.

— Валя, мы с тобой сколько лет работаем вместе, а ты все в одной поре, никакого развития, — цокнул я языком.

— Самрат Рыстамович, я готов, куда подъехать?

— А с чего ты взял, что я тебя после вчерашнего вообще захочу видеть? Стукачам в моем окружении делать нечего, — стальным голосом ответил ему.

— Но… тогда я не пониманию… — его голос дрогнул.

— Ты даже не можешь догадаться, зачем я тебе звоню, хотя, как по мне, тут все ясно, как белый день.

— Простите, Самрат Рыстамович, я…

— Не надо оправданий, я хочу от тебя только одного — чтобы ты довел то дело, которое начал, до конца, это твоя конечная цель, а потом…

— Я вас не подведу, Самрат Рыстамович, у меня же все уже схвачено…

— Вот только уволь меня от своей болтовни, Валентин.

— Да, конечно, простите… когда мне можно вас ждать? Возможно, сегодня днем можно будет купить место, Анастасия сможет подъехать в любое время…

— У меня от тебя уже болит голова, Валя… и за такие бабки она должна, даже если умрет, воскреснуть и прийти в загс.

— Да-да, Самрат Рыстамович, а по поводу суммы, ее можно подкорректировать. Я думаю, Настя… кхе, Анастасия пойдет на уступки.

Хм, о как! Настя, значит, уже… Хотя, чему я удивляюсь?! Жадные до денег сучки знают, о чей член нужно потереться, а Валя — он такой, на передок слабый. Офисные сплетни, мать их.

— Мне не нужны никакие уступки. Если она поставила такую цену, значит, заплачу столько, сколько надо, — бросил я и услышал в трубке рваный выдох. — Валентин, и передай Насте, что деньги поступят на ее счет тогда, когда она поставит роспись на свидетельстве и в брачном договоре.

— Но как вы узнали… о, Господи! Самрат Рыстамович… — смутившись, пробормотал парень в трубку.

— Валентин, я знаю все, скрыть от меня ничего невозможно, и даже то, что ты, как вертлявый пес, стелешься перед мо… — я запнулся. Зачем я это говорю человеку, который, выполнив свои обязанности, будет уволен.

— Это была ошибка, Самрат Рыстамович, — засопел он в трубку.

— Твоя ошибка, и ты за нее в ответе, но сейчас не об этом, — я вытянул правую руку, от чего чуть задрался рукав пиджака, дернул запястьем, глянул на время. Еще несколько часов, и самолет прибудет в Мумбай. — Я завтра вернусь в Россию утром. Точнее время скажу чуть позже. Позаботься о том, чтобы Анастасия Павловна была готова. Как, впрочем, и ты.