— Привет! — припухшие губы растянула улыбка.

Девочка, завернувшись в огромную простынь, стояла ко мне вплотную и казалась совсем крошкой.

— Доброе утро, Котя, — хмыкнул я и, притянув к себе вожделенное тело, впился в горячие, пахнущие сексом губы.

— М-м-м-м, — вырвался порочный стон из горла крошки, но я выпил его до последнего звука.

Крошка, расслабившись в моих крепких руках, овила мою шею, отпуская края простыни. Зашуршав, та упала к ее ногам.

— Твое тело, Ульяна, услада для моих глаза, — гортанно прохрипел я, отрываясь от ее губ.

— Прекрати, ты меня смущаешь, Самрат, — девочка попыталась отстраниться от меня, но куда там. Мой член болезненно отозвался, упираясь в тугую ширинку брюк.

— Посмотри, что ты со мной делаешь, Ульяна, — взяв ее ладонь, я опустил ее на плотный бугор.

— Ого, — она распахнула глаза так широко, что ее ярко-фиалковая радужка была видна полностью, — но мы ведь всю ночь… — она замолчала и чувственно прикусила нижнюю губку, когда я сдавил ее ладонь своей, и ее пальчики впились в возбужденную плоть.

— Это ничего не значит, крошка, для меня, а ты, если не хочешь, чтобы я тебя трахнул в рот, быстро пошла в душ. Жду тебя через пять… нет, десять минут уже полностью одетой.

— Что? Куда? Самрат, время всего только… — она покрутила головой.

— Уже пятнадцать минут седьмого, Котя, а наш самолет улетает в десять ноль-ноль, — приторно-сладко прошептал я ей на ушко и прошелся языком по шее. — Ты чертовски вкусна по утрам, Уля.

— Подожди-подожди, — она уперлась мне в грудь ладошками и с силой попыталась отстраниться, — я никуда не полечу, если ты об этом, — ее голос стал настолько уверенным и холодно-отчужденным, что меня словно обухом стукнуло по голове, отрезвляя.

— А вот с этого момента, крошка, поподробнее, — прорычал я и сделал шаг навстречу к девочке.

Она, отшатнувшись, схватила с пола простынь и, на ходу закутываясь в нее, отступила назад на два шага.

— Я с тобой никуда не полечу. Точка, — она с вызовом вздернула вверх подбородок и посмотрела мне прямо в глаза.

Твою мать, я был готов к отпору, ожидал, что она будет мяться, возможно, набивать цену, но чтобы вот так прямо, бескомпромиссно-дерзко отказать мне…

— Уля, девочка… — я сделал еще шаг к ней, она — от меня, — …я не советую будить во мне зверя, дикого зверя…

— …а я не бужу, Самрат, — перебивает она меня. Это что за хамло такое несанкционированное развелось у меня под носом? — Я тебе говорю как есть, гони мне обещанные бабки, и мы разбежимся в разные стороны.

Ее голос был крайне напряжен, как, впрочем, и она сама, но на последнем слове дрогнул. Глаза блеснули страхом. Возможно, это и к лучшему, пусть лучше пока боится, чем дерзит. Мне понадобился всего лишь миг для того, чтобы заключить девочку в прочные объятия.

— Пусти! — она пыталась вырваться, и я не понимал, почему, ведь ничего плохого не произошло, я просто хочу, чтобы она полетела со мной и всего лишь.

— Ты чертов придурок! Маньяк! Насильник! Отпусти меня! Меня будут искать! Я никуда с тобой не полечу!

— Да прекрати орать! Что ты творишь, больная!

Она в этот момент откидывает голову назад, и ее макушка точно попадает мне в переносицу.

— Ты дура?! — взревел в свою очередь я.

Отталкиваю ее от себя, и она, запутавшись в простыни, летит со всего размаху на пол.

— Ой-ой-ой! — громко стонет, схватившись за тонкое запястье, а я зажимаю нос от того, что из него хлещет кровища.

— Ты ебнутая на всю голову малолетка! — прошипел я и, развернувшись на пятках, направился в ванную.

Сполоснув лицо водой, смыл кровь и вставил ватные тампоны.