— Но черт, это несправедливо… — заныл Марк.

— Несправедливость, мой мальчик, это часть нашей жизни. Все, прекращай вопить, девчонка, собралась и на выход, — грубо оборвала она парня и, громко хлопнув тонким дверным полотном, вышла вон.

— Сучка, она издевается?! Терпеть ее не могу, — в заключении к сказанному выше проговорил парень.

— И правда, стервозная сучка, у нее этого не отнять, — подтвердила я его слова.

— Ладно, Котя, миры? — Марк подошел ко мне с протянутым мизинцем. — Больше не ссоримся, океюшки?!

— Океюшки, — протягиваю ему свой мизинец, и мы их скрещиваем в знак примирения.

— Все, крошка, до завтра! Если, конечно, останусь в живых после сегодняшней ночи.

— Давай-давай, как проснешься, набери мне.

Парень выпорхнул из гримерки, оставив после себя неопределенное послевкусие. Что сейчас все это значило? Странно все получается. Ольга раньше к нам в гримерку не заходила. Если от нас что-то требовалось, то с кем-нибудь передавала распоряжение, отчего же сегодня решила прийти?

Глядя в зеркало, я повертела головой, проверяя, весь ли грим с лица снялся. Глаза и губы трогать не стала. Пусть мать видит, что я гульбанила всю ночь. Я никогда не смывала до конца макияж, всегда оставляя накрашенными глаза и губы. Специально, чтобы мать нервничала. Да и позлить ее тем, что веду фривольный образ жизни.

Эх! Надо было не уезжать от отца. Ведь мне у него понравилось. Жаль вот только, что у него семья есть, а так мы могли бы жить с ним вдвоем. Было бы здорово.

Встав с кресла, я размялась немного. Шустро переодевшись в штаны-хаки и натянув такого же цвета майку, накинула сверху косуху. Волосы забрала в высокий хвост, и чтобы не светить ими, большую часть спрятала под куртку на спине.

Выход с черного хода охранял сегодня Миша. Хороший парень. Доброжелательный.

— Уля, а ты чего одна? — удивленно приподнял он брови.

Конечно, ему есть чему удивляться, сегодня первый раз, когда я покидаю клуб без Марка.

— Да, Марка попросили подменить Лиску, — голосом, полным удрученности, ответила ему.

— Я понял. Ладно, Уль, давай, когда в следующий раз твоя смена? — парень открывает дверь, и я вижу, что на заднем дворе нет света.

— Пока не знаю, — отвечаю ему и тут же поворачиваюсь лицом к парню, делаю шаг назад. — А ты не знаешь, Миш, что там с этими двумя, которые дебош устроили?

— А-а-а-а, да их Леха вроде вышвырнул из клуба и черную карту дал. Беспредельщики, че, напьются, а потом дурь из разных мест лезет.

— Ясно. Ладно, Миш, пока, — я сделала шаг в темноту и повернула в сторону стоянки.

Там всегда есть свободные машины такси. Всего-то и надо за угол завернуть, но только вот в груди кольнуло странное ощущение, что на меня кто-то смотрит, и этот взгляд… твою мать, этот взгляд я определенно знаю. Накинув капюшон и ссутулив плечи, я еще раз оглянулась по сторонам. Все же неприятно осознавать, что за тобой наблюдают, и ты не знаешь, откуда ждать подвоха…

…джип стоял на обочине с противоположной стороны. Я уже точно знала, кто там сидит. Дернулась в сторону парковки, но как бы мне ни хотелось быстро бежать, я не могла. Ноги превратились в большие ватные валики. Черт, черт, так не честно. Что со мной происходит? Давай же, Ульяна, иди…

— Неправильно в такой темноте быть одной, садись в машину…

***

— Десять тысяч… — божечки, что я творю? Во рту будто пустыня сахара образовалась, мне даже показалось, что язык вот-вот отсохнет от недостатка влаги.

— А ты знаешь себе цену, крошка, а говоришь… не продаешься, — его голос будто огненной плетью проходился по моим нервам.