Толкаю дверь, кажется, еще немного – и я окажусь на улице, но удача сегодня точно не на моей стороне. Крепкая рука Антона перехватывает мой локоть и сжимает стальной хваткой.

— Таисия? — ухмыляется он. — Так и знал, что ты воровка. Хотела обнести дом, пока мы обедали в ресторане? Что ж, это даже весело. Мне всегда нравился твой креативный подход.

От ужаса я немею. Бьюсь в его руках, как попавшая в силки дикая птица.

Антон пронизывает меня насмешливым взглядом.

— Охрана, обыскать! А еще – вызовите полицию. Я требую, чтобы мою бывшую жену арестовали за незаконное проникновение в дом.

— Ты не можешь так поступить… — шепчу растерянно, чувствуя, как меня покидают остатки мужества. — Я ведь ничего у тебя не украла…

Звонкая пощечина заставляет меня заткнуться.

Я хватаюсь за горящую щеку. Ощущаю на губах соленый привкус крови. Пугаюсь – я ненавижу насилие.

Двое плечистых охранников тут же принимаются меня обыскивать. Еще одна унизительная процедура, которая ни к чему не приводит.

— Убедился? — шиплю зло, ощущая, как горит кожа от грубых прикосновений амбалов, подчиняющихся бывшему мужу. — Мне ни к чему твое добро! Подавись своими деньгами!

Губы Антона растягиваются в жесткую улыбку. Он притягивает меня к себе.

— Да что ты? А может, ты проглотила что-то из дорогой ювелирки? В любом случае, дождемся приезда полиции.

— Вышвырни ее, Антон! Что ты с ней возишься? Теперь это наш с тобой дом. Таисии здесь места нет, — брезгливо требует Прасковья.

Надо же, как быстро исчезли разногласия между супругами!

— Нет, милая, сначала я ее проучу. Будет знать, как забираться в чужие дома, — бывший муж уверенно подталкивает меня в сторону выхода. — Посидит в КПЗ пару дней, это будет ей хорошим уроком.

Я оборачиваюсь.

— Дура! Думаешь, тебя не ждет то же самое? — кричу Прасковье. — Он и тебя выбросит, как ненужную вещь! Еще и ребенка заберет! Он псих! Он не умеет любить!

Пытаюсь высвободить руку, но Вятич ловко ее выворачивает, заставляя вскрикнуть от боли.

Я собираюсь с духом и делаю то, что не решилась сделать в суде - плюю ему в лицо.

— Урод! Чтоб ты сдох, — шиплю, как дикая кошка и царапаю ему шею свободной рукой.

— Я урод?..

Он медленно вытирает лицо ладонью. В следующий миг резко толкает меня в спину, и я лечу на грязный асфальт.

— Давай, маленькая дрянь, повтори, кто урод? — на его красивом и надменном лице появляется гадкая улыбка. — Ну, давай. Обзови меня снова, если хватит смелости.

— Отойди от нее.

Спокойный, грозный голос, от которого по коже, невзирая на боль, прокатываются колючие мурашки, заставляет меня перестать дышать.

— Ты?.. — Вятич на миг замирает, а потом осторожно выпускает мои волосы из цепкой хватки.

Чья-то сильная рука поднимает меня с грязного асфальта, как тряпичную куклу.

— Если шевельнешься, твой мозг украсит серовато-розоватым желе клумбу возле входа. Отвратительная получится картина, не находишь?

Вятич послушно застывает и брезгливо ведет густой темной бровью.

— Зачем тебе моя бывшая жена? Или все настолько плохо, что ты решил приобрести ее на аукционе уцененных товаров?

Я слышу характерный щелчок за своей спиной и понимаю, что у моего невесть откуда взявшегося защитника в руке пистолет.

Справа открывается дверь черного внедорожника. Меня небрежно швыряют на заднее сиденье, и дверца захлопывается.

Через пару секунд внедорожник срывается с места.

Я с трудом поднимаю голову. Пытаюсь сесть. Перед глазами все прыгает. В зеркале заднего вида ловлю осуждающий взгляд пронзительно голубых глаз Горского, и пугаюсь еще сильнее.