Хотелось рассмеяться, да вот только мне было не до смеха, когда дело касалось моего увлечения. Именно того, что я любила всем сердцем, к чему стремилась. Чем на самом деле хотела заниматься.

– В основном портреты.

Мужчина кивнул, будто что-то отмечая для себя.

Я же вновь ощутила себя не в своей тарелке. И что я здесь делаю?

Ах да. Прячусь от Жени. Ведь если она увидела бы меня разгораживающей с мужчиной на улице, обязательно бы доложила моему отцу. Звучит странно, но я знала, что Женя шпионила за мной. Отец так просто не отпустил бы меня жить отдельно, вдали от родного дома. Он полностью управлял моей жизнью после смерти матери. Словно я стала для него приоритетной целью. Хотя так оно и было.

Стоило признать – я попала под гиперопеку родного отца. Потеряв любимую жену, он всеми силами старался защитить меня. Вот только некоторые вещи не во власти моего отца, отчего он злился еще сильнее. И стоило мне допустить хоть какую-нибудь оплошность, о которой бы папа узнал, то не видать мне самостоятельной жизни.

Горько признавать, но я все еще зависела от него.

А теперь вот на свою голову согласилась поужинать с незнакомцем, а сама то и дело бросала взгляды в сторону дверей. Не войдет ли сюда Женя с подружками. Не увидит ли меня. Не донесет ли отцу…

И где была моя голова?!

– Ваш заказ.

Вздрогнув, взглянула на поднос, который опустился передо мной. Выдохнула. Так, быстренько все съем и сбегу, конечно же, поблагодарив и не забыв сказать, что теперь мы точно в расчете, и ему не стоит переживать из-за того, что он сбил меня с ног и раздавил своим ботинком мою счастливую статуэтку.

Подарок мамы.

Ее последний подарок перед тем, как она оказалась в больнице и уже больше не вернулась домой.

Слезы подступили к горлу.

– Та вещица… Она дорога тебе?

Если бы я не сидела, то свалилась бы с ног. Я посмотрела на мужчину, во взгляде которого отчетливо читалось беспокойство.

Он будто читал мои мысли.

Медленно кивнула. Зачем лгать, не правда ли?

– Извини.

– Вы уже извинились.

И опять эта неловкая пауза, от которой только тошно становилась. Я потянулась к чашке, но так и не смогла выпить ни глотка. Поставила чашку на стол и положила перед собой руку.

– Это был стеклянный журавль. Мне его мама подарила, – сглотнув, я опустила взгляд. – Она любила коллекционировать подобные штучки. Папа никогда не понимал ее увлечений, и все равно поощрял. Поэтому у нас дома было целых три огромных стеллажа со всякими статуэтками. Когда мамы не стало, – мой голос перешел на шепот, – папа избавился от всей коллекции. Сказал, что они напоминают ему о маме…

Моей руки коснулась чужая ладонь.

Я вздрогнула и взглянула на Валерия.

Он отдернул руку и неловко улыбнулся.

Я отвернулась, сморгнув слезы.

– Прости.

– Я пойду.

Поднялась с диванчика. Сжала кулачки.

Валерий взглянул на меня, но ничего не сказал. Наверное, он чувствовал себя неловко, вдруг выслушав исповедь девчонки, которую совсем не знал. А я… Тоже молодец! Зачем все выдала ему как на духу?

Дура!

Всхлипнув носом, качнула головой в знак прощания и покинула кафе, пока было не поздно. Слезы обжигали глаза.

Как добралась до квартиры, я не помнила. Зато быстро пришла в себя, когда поняла, что где-то потеряла телефон. Обшарив все карманы, с тихим всхлипом опустилась на стул.

– Что же сегодня за день-то такой…

– Это ваш телефон? – спросила официантка, указывая рукой в сторону свободного диванчика.

Я вынырнул из мыслей. Сначала взглянул на официантку, попросив повторить вопрос, а далее, перегнувшись через стол, увидел лежащий на сиденье смартфон в голубом чехле.