– Господин мой, коли вы, как я полагаю, там, то, сделайте милость, раскачайте посильнее ваши колокола.

Эти слова, которые, уж не знаю как, стали всем известны, прославили Мари Фике, и в наших краях и по сию пору говорят: «Это тилузская девственница!», когда хотят посмеяться над невестой и сказать, что она облудница.

Облудницей называют девушку, которую я не желаю вам обнаружить в своей постели в первую брачную ночь, если, конечно, вы не воспитаны в духе философии стоицизма, которая учит ничему не удивляться и ничего не принимать близко к сердцу. Многие мужчины вынуждены быть стоиками в этих щекотливых обстоятельствах, которые ещё довольно часто случаются в Турени и не только в Турени. А если теперь вы спросите, в чём мораль этой истории, я с полным правом отвечу дамам, что озорные истории созданы скорее для того, чтобы обучить нравственности удовольствия, чем доставлять удовольствие от обучения нравственности.

Но когда этот же вопрос задаст мне старый, выживший из ума мышиный жеребчик, я скажу ему со всем почтением к его сединам: «Господь пожелал наказать сеньора де Валена за попытку купить то, что положено получать в дар».

Перевод Е. В. Трынкиной

В первые годы царствования нашего второго короля по имени Генрих{53}, того самого, что безумно любил красавицу Диану, ещё в ходу был благородный обычай, который постепенно сошёл на нет, как и бесконечное множество прочих добрых старых традиций. Я имею в виду выбор брата по оружию – обычай, коему следовали все рыцари. Признав достоинства и мужество друг друга, рыцари становились братьями и верными союзниками на всю оставшуюся жизнь и защищали один другого на поле брани от неприятелей, а при дворе – от очернителей. В случае отсутствия одного товарища, второй, услышав, что кто-то обвиняет его дорогого брата в неверности, злодействе или чёрном коварстве, должен был сказать: «Твои уста лгут!» и немедленно бросить оговорщику вызов, настолько каждый из них был уверен в честности своего названого брата. Нет нужды добавлять, что всегда, во всяком деле, хорошем или дурном, они поддерживали друг друга и поровну делили все радости и горести. Любовь их была сильнее, чем любовь кровных братьев, коих связывает между собой лишь природа и случай, ибо братьев по оружию объединяли чувства высокие, непритворные и взаимные. Благодаря братству по оружию явились на свет герои, столь же отважные, как древние греки, римляне и прочие… Впрочем, рассказ мой не о том, а ежели кого интересуют подробности, то они найдутся в исторических сочинениях наших соотечественников, имена которых хорошо известны.

Так вот, в то самое время два молодых дворянина родом из Турени – младший сын сеньора де Малье и сеньор де Лавальер – стали братьями по оружию в день, когда впервые вышли на поле боя. Они служили под началом господина де Монморанси{54} и прониклись добрыми поучениями сего великого полководца, а также показали, сколь заразительна доблесть в подобном обществе, ибо в битве при Равенне{55} оба заслужили похвалы самых старших рыцарей. В жестокой неразберихе этого дня Малье, спасённый Лавальером, с коим уже успел раза два-три повздорить, понял, что в груди его спасителя бьётся благородное сердце. Поскольку оба были ранены, они скрепили своё братство кровью и лечились, лёжа на одной койке в палатке господина де Монморанси. Надо сказать, что Малье-младший в нарушение традиций своего семейства, члены коего всегда славились пригожестью, лицом был не краше чёрта. Мало того, статью своей он напоминал борзую, плечи у него были широкие, а сложение столь же кряжистое, как у известного своей непобедимостью короля Пипина