Марина Индиви, Ксения Лита Отшельница. Искра короля

1. Пролог

— Живая? — донеслось до меня.

— Живая!

— Правда что ль?

— Помирала же…

— Помирала да не померла.

В больнице, где я работала заведующей в отделении хирургии, как-то побольше энтузиазма обычно звучало по поводу выживших. Не считая того, что у нас в отделении никто так не разговаривал, как в девятнадцатом веке. И уж тем более я не находилась на больничной койке, когда… когда что?

Я помнила только, что брала ночную смену за сменой, чтобы не приходить домой и не думать об измене мужа и о предстоящем разводе. О том, что моя Наташа, в которую я столько вложила, наша общая дочь, поддержала отца, а не меня.

— Надо было думать о семье, мам, а не только о своих больных! Тогда бы папа на других не заглядывался!

В сорок три особенно больно такое услышать, вдвойне больно — от самого родного человека, от которого ожидаешь поддержки, ведь я же старалась ради нее. Все ради нее. Чтобы у нее все было только самое лучшее, с самого детства. Чтобы никогда не нуждалась ни в чем, чтобы ни один в ее классе не посмел тыкать в нее пальцем, как в своем время в меня, из-за того, что мои родители не могли позволить себе даже купить мне новый пенал. Я ходила с тем, что у меня появился еще в первом классе и так до седьмого.

— Эй! Эй! — В меня и сейчас потыкали пальцем, вырывая из воспоминаний. Довольно неучтиво. Буквально.

Я открыла глаза, и девица в темно-серой форме с передничком с визгом шарахнулась в сторону.

— Зачем так орать? Не в морге же, — я попыталась сесть, но голова болела так, как, кажется, болела у меня только один раз в жизни. Мы тогда с группой были на практике и попробовали спирт. Вот на следующее утро она и болела. Как сейчас.

Хотя в следующий миг головная боль стала для меня уже не столь существенной проблемой — передо мной застыли две молоденькие девицы, ничем не напоминавшие нашу медсестру, Лерочку. Которая кричала мне в ординаторской:

— Ольга Петровна, Ольга Петровна! Что с вами?!

Потом грудь сдавило как в железном кулаке — и вот, здрасьте, приплыли. Глюки. У меня инфаркт? Я под наркозом на операционном столе? В сознании сразу замелькали очевидные факты, потому что ничем другим это быть не могло. Комната, как в средневековом замке из учебника по истории. Везде грязь и антисанитария, две девчонки с вытаращенными глазами, которые смотрели на меня так, будто увидели призрака.

Я подняла руки и чуть сама не завопила, как первокурсница в анатомичке. Потому что руки были не мои! Тонкие, изящные белые плети с длинными пальцами, с отросшими ногтями! Этими пальцами я себя и ущипнула, а потом подскочила не столько от боли, сколько в панике, метнулась к зеркалу, висевшему на стене.

Из зеркала на меня выпучилась светловолосая женщина неопределенного возраста: ей могло быть как тридцать, так и пятьдесят, потому что исхудавшее серое лицо, тронутое морщинами в уголках глаз, в уголках губ, сильно выраженная носогубка, говорили о том, что за ним никто давно не ухаживал.

Что здесь вообще происходит?! Это уже не операционные и не послеоперационные глюки, это что-то гораздо более глобальное!

— Где я?! — обернувшись к девицам, выпалила я.

Одна вытаращилась еще больше, другая прижала ладони к груди и пробормотала:

— Спятила, драконушки-святы! Как есть спятила!

2. Часть 1. Королевский подарок. 1

— Это кто тут спятил?! — угрожающе произнесла я.

Девицы присели. Я тоже: на пуфик у туалетного столика, где стояла, потому что ноги уже не держали. Адреналин схлынул, уступив место слабости, и у меня опять задрожали колени и внутренности. Головная боль вернулась, за ней приплыл туман перед глазами и прилетели черные мушки.

Сильное обезвоживание, про себя отметила я. Как минимум пару дней не ела и не пила. Что еще? Тремор рук, спутанность сознания могли быть вызваны многими причинами, но разобраться в этом кошмаре не представлялось возможным без посторонней помощи. Никакой аппаратуры… какая аппаратура в средневековье? Никаких анализов.

— Пошлите за доктором! — скомандовала я, и девицы опомнились.

— Да-да, конечно, сейчас, — пискнула та, что светловолосая, и убежала.

Вторая, шатенка с грубоватыми чертами лица, направилась ко мне:

— Вернитесь в кровать, госпожа Оливия. Вы зря так подскочили резко, и впрямь при смерти были, мы уж думали, все…

— Вы думали, что я все, и поблизости не было ни одного медика? — уточнила я, но помощь девицы все-таки приняла. Без нее не представлялось возможным дойти до кровати и не пропахать носом ковер.

— Ме… ме… Кого?

«Ме-ме, козла», — мысленно огрызнулась я. Меня злила собственная беспомощность, вся эта ситуация злила. Я не понимала, что происходит, а хуже всего — не иметь возможности трезво оценивать обстоятельства!