11 марта 1878 г. фонограф Эдисона демонстрировался перед «бессмертными» Французской Академии в Париже. Когда из коробки фонографа раздался голос, профессор филологии Жан Буйяр вскочил с кресла, подбежал к физику Теодору дю Монселю, схватил его за воротник и в ярости принялся душить, повторяя: «Негодяй! Вы думаете, мы позволим этому чревовещателю надувать нас?! Как вы могли поверить мошеннику, внушающему, что презренный металл может воспроизводить благородные звуки человеческой речи?».[42]

Фонограф послужил основой для создания граммофона и патефона. Благодаря этому изобретению мы можем слышать голоса депутатов Государственной думы, Льва Толстого и Петра Столыпина.

Промышленная революция совершенно изменила всю систему производства. Она позволяла в течение всего лишь 3–5 поколений перейти от аграрного общества (где большинство населения вело натуральное хозяйство) к современной городской цивилизации.

Британия первой вошла в эту дверь, и это вызвало небывалый экономический подъем.

Добыча угля к 1800 г. достигло десяти миллионов тонн в год (90 % мировой добычи). К середине XIX века Британия производила половину мирового чугуна и потребляли половину мирового промышленного хлопка.

Продажа товаров увеличилась с 1700-го по 1800 г. в 4,5 раза. В 1700 г. парламент запретил ввозить ткани из Ирана, Индии и Китая – охранял промышленность Британии от конкуренции. В самой Индии британцы отрезали пальцы местным ткачам, чтобы не производили товар более дешевый и лучшего качества, чем британцы.

К середине XIX века внешняя торговля Британии составила 25 % товарооборота всего мира. В Индии же дешевые фабричные ткани разоряли ткачей-ремесленников.

Британия имела самый мощный в мире военно-морской флот. Он мог выиграть сражение не только с отдельно взятым флотом любого другого государства, но и с любой возможной коалицией флотов мира.

Фунт стерлингов был самой стабильной валютой в мире.

Благодаря промышленному перевороту, Великобритания к середине – концу XIX века превратилась в самую могущественную мировую державу. Она лидировала в Европе и в мире до начала XX столетия.[43]

Парадокс в том, что промышленное производство ударило и по самой Британии.

Во-первых, оно создало многочисленный класс «лишних людей», вынужденных уезжать из Британии навсегда. Империя требовала множества рабочих рук: колониальных чиновников, полицейских, инженеров, техников, рабочих, моряков, строителей, солдат. И все же она не могла трудоустроить всех «лишних».

Во-вторых, при полном отсутствии экологического законодательства машинное производство было очень выгодным и одновременно очень грязным. Началось чудовищное по масштабам засорение территории сначала Англии, а потом и всех ведущих европейских стран. До Первой мировой войны не было никакого выноса производства в колонии. Все последствия промышленного загрязнения испытывал сам Центр Мира.

В-третьих, при полном отсутствии трудового законодательства бытовые, социальные, экономические интересы промышленных рабочих оказались защищены даже хуже, чем такие же интересы индусов или американских индейцев.

В литературе того времени множество описаний нищеты и убожества, в котором жил пролетариат. Этих описаний так много, что трудно выделить что-то самое яркое. Джек Лондон задавал весьма резонный вопрос: какой смысл в цивилизации, если промышленный рабочий может с помощью машин делать работу пяти или десяти тысяч человек, но живет хуже, чем «дикарь, который жил десять тысяч лет назад».