Даша привычно язвила и бросалась колкостями в мой адрес, но злиться на нее все равно не получалось. Насупившаяся и сердитая, она храбрилась изо всех сил – это было заметно даже невооруженным взглядом, – и выглядела при этом до жути мило.

А вот нести ее на руках через всю базу отдыха было откровенно ужасной идеей. Тяжести в Кораблевой было немного – не больше, чем в моем походном рюкзаке, который я обычно брал с собой на сплав[1], – но положение для транспортировки было до ужаса неудобным. Впрочем, говорить об этом вслух я все равно не собирался.

Пока Дашка старательно воротила от меня свой очаровательный вздернутый носик, показывая всем своим видом, как ей претит наш вынужденный тесный контакт, я смог без опаски разглядеть ее вблизи.

Полные, сочные губы были слегка поджаты, на переносице и кончике носа раскинулась легкая россыпь еле заметных веснушек, – не у одного меня на теле остался «солнечный привет», – густая копна непослушных каштановых волос, которые, выбившись из прически, так и норовили пощекотать мне лицо, и ровная гладкая кожа с нежным румянцем на щеках. Всем двадцатилеткам на зависть, не то что ровесницам.

Некстати вспомнилась собственная седина на висках – всего пара волосков, едва незаметных для окружающих, но все же. Хотя, пожалуй, неудачный пример. Конкретно моя седина с возрастом совершенно никак связана не была, и «благодарить» за нее я должен Зайкину маму – она постаралась.

Вереницу безрадостных мыслей остановило неожиданное препятствие в виде двух блондинок на подъездной дорожке к моему домику. Кажется, именно их я видел рядом с Кораблевой на пляже, когда изображал из себя аква-аниматора и устраивал с детьми водные баталии.

Уверен, Даша снова что-то затеяла, хоть и не созналась в этом честно при прямом вопросе и выглядела крайне недовольно. Но кто бы на ее месте поступил иначе?

Возиться с блондинками мне сейчас хотелось меньше всего на свете, но еще меньше мне хотелось возиться с ними поздним вечером. Поэтому, пообещав им вскоре вернуться, я направился в домик Кораблевой и, усадив ее там на кровать, наконец освобождая руки, почувствовал странную смесь неловкости и разочарования.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Даша, потупившись в пол, а я не нашел ничего оригинальнее, чем просто кивнуть в ответ.

– А где у вас тут холодильник? – спросил я, вспомнив о важном, и Есения тут же отвела меня в нужном направлении. Через пару минут я уже вернулся обратно с пакетом льда, завернутым в полотенце, чтобы приложить его к поврежденному голеностопу Кораблевой. – Ну вот, минут десять-пятнадцать, и можно будет накладывать эластичный бинт.

– Хорошо, – буркнула Даша, а затем растерянно встрепенулась: – Но у меня его нет.

– У меня есть, в машине лежит. Сейчас принесу. – пообещал я и, убедившись, что Зайка находится под присмотром, вышел за дверь.

– Дмитрий! Вы уже освободились? – сразу же с двух сторон атаковали меня блондинки.

Черт. А я уже успел о них забыть.

– Еще нет, – вежливо ответил я и поспешил к машине. – Скоро вернусь, – пообещал снова на обратном пути и спрятался за дверью.

***

– Ну вот, – покрутил я в руке добытый сверток. – Теперь давай уберем лед.

Даша внимательно следила за всеми моими манипуляциями, но, что удивительно, не проронила ни слова.

– Не туго? – бросил на нее короткий обеспокоенный взгляд.

– Нормально. Но давай уже побыстрее, – тоже нахмурилась она, отводя глаза в сторону. – Тебя ведь там ждут.

– Это не страшно. Если я им так сильно нужен, то подождут еще, – усмехнулся, подмигивая Даше. В ответ она лишь фыркнула.