Паркуюсь рядом с высоким деревянным забором, построенным еще дедом. Схватив ключи, бегу к калитке. Отворяю. Затем распахиваю ворота и въезжаю во двор. И только закрыв все запоры, выдыхаю как маленькая.

Все. Я в домике.

Ноги подкашиваются от усталости, руки дрожат, а из груди вырывается слабый жалобный стон, как у брошенной собаки.

Может, так оно и есть. С Владом мы прожили двадцать лет, и я всегда считала его нерушимой стеной. Муж оберегал меня, лелеял. Помогал во всех моих делах.

«Он же моим другом был!» – всхлипывая, утираю мокрые глаза. Без сил опускаюсь на деревянные ступеньки. Чуть потертые, но теплые от предзакатного солнышка.

Таращусь на куст сирени. Цветы уже почти все завяли. Лишь только маленькие соцветия еще радуют глаз.

«Полить бы надо», – смотрю на розы неподалеку. Наверняка уже бутоны есть. А дальше у ограды смородина, а за домом бабушкина клубника. Нечего тут сиднем сидеть.

Что плачь, что не плачь… Обратного пути нет. С Владом я жить все равно не буду. Надо подать на развод…

Надо. Но сейчас я и думать не хочу о дележе имущества, о суде и прочих неприятностях. Сейчас не это главное. А сад…

Цветы полить важнее. В саду убраться. А там видно будет.

Нехотя поднимаюсь на ноги. Бреду в дом. Вдыхаю аромат деревянных стен, покрытых олифой. Медленно обхожу все комнаты, будто здороваюсь.

«Здесь тебе будет хорошо!» – словно наяву слышу бабушкин голос. – «Глядишь, и мысли в порядок приведешь».

Улыбаюсь сквозь слезы. Бегу в свою комнату, которую занимала еще девчонкой. И застываю на пороге. Все та же широкая деревянная кровать, застеленная белым покрывалом. Те же сиреневые сухоцветы в вазочке. И комод, на котором стоят старые фотки в обычных рамочках. Подхожу почти вплотную, рассматриваю. На всех снимках мы с Владом. Молодые, красивые, веселые.

Сжав рамку в руках, опускаюсь на кровать. Реву в голос. Беляев приезжал ко мне в Макаровку. Мы вместе готовились к экзаменам. И именно здесь, на этой кровати заделали Маришку. Любили друг друга до умопомрачения. Нагими и потными валялись на постели, целовались лениво. А потом шли на кухню голяком, что-то ели и снова возвращались обратно в спальню.

– Учебники даже не открывали, – утираю ладонью слезы. – Зато экзамены оба умудрились сдать на повышенную стипендию.

Было и прошло! Что толку вспоминать?

6. Глава 5

Глава 5

Решительно поднимаюсь с места. Достаю из комода старые джинсы и майку. Скидываю ненавистное платье. Переодеваюсь и выхожу в сад.

Подключаю старые дедовы шланги, напоминающие удавов, открываю кран и улыбаюсь, когда из узкого черного жерла брызжет фонтаном вода.

– Сейчас, мои хорошие, – говорю растениям и, ей богу, не жалею ни воду, не время.

Только когда смеркается, завершаю полив. Выключаю воду, бегу в дом, мокрая и спокойная. Наскоро переодеваюсь в спортивный костюм, привезенный мною в прошлом году. И иду в наш поселковый магазин. Дома чай есть, но хлеб и что-нибудь посущественней купить не мешало бы.

– Здрасьте, – окидывает меня любопытным взглядом продавщица. Новенькая какая-то, не местная.

– Здравствуйте, – киваю коротко. Покупаю кое-что из продуктов и бытовой химии и неспешно возвращаюсь домой.

Бреду по узким улочкам Макаровки, здороваюсь с соседями. И выдыхаю. Тишина обволакивает, и я, наконец, отпускаю прочь все невзгоды сегодняшнего дня.

Все наладится. Я уверена. Просто надо пережить.

Вернувшись домой, завариваю чай, делаю себе бутерброд с творожным сыром и огурцом. Усаживаюсь с ногами на диван, накрываюсь бабушкиной шалью и чувствую, что балдею от тишины и одиночества.