Неожиданно, но мы оба принялись вытирать пол. Молчали, не смотрели друг на друга, и только иногда наши руки соприкасались, пропуская по телу маленькие электрические разряды. В первый раз я вздрогнула и с недоверием коснулась опаленной кожи. Она пылала. И судя по странному взгляду в мою сторону, Федор испытал то же самое. Он задумчиво посмотрел на меня.

- Что, - осторожно убрала за спину ту руку, которой он только что каснулся. Не знаю почему, просто так показалось правильно.

- Домоешь полы и дуй переодеваться, - прохрипел, не сводя глаз с моих губ.

- Зачем?

- У меня дела в городе, пойдешь со мной.

Я неуверенно качнула головой, интуиция кричала, что лучше остаться дома и до утра держать баррикаду в ванной комнате. И самое страшное, не чтобы защитить себя, а чтобы не вляпаться самой, потому что мысли у меня были очень, очень странные.

- Я сказал, пойдешь. Или после случившегося ты правда думаешь, что я оставлю тебя одну в своей квартире?

- А не оставишь?

- Нет, милая, - убедительно припечатал он.

7. Глава 7. Не стоит злить женщину

- Это музей истории Дальнего Востока, там памятник Ленину, можно не смотреть, у вас такой же есть, а в той стороне Центральная площадь и Золотой мост.

Федор несся через весь город, не останавливался и даже не смотрел по сторонам. Он деловито перешагивал через кварталы и целые улицы, пока я скачками, как заяц, пыталась догнать его и идти в ногу. Или отставать, но совсем немного, а не как сейчас.

- А по мосту можно пройти?

- Нет, но с моста можно спрыгнуть, будешь? Ну как хочешь. А вот на этом углу всегда бабка одна сидела, гадалка. Она всем нашим дурам с курса богатых мужей предсказывала, а они уши развесят и верят.

- И что, - отдышавшись пару секунд, я снова поспешила за ним, - не было мужей? А на кого ты учился?

- До отчисления или после?

- Тебя что, отчисляли? Расскажи!

- Тебе про первый раз или про второй?

- Да хоть про какой-нибудь! - взвизгнула я и уцепилась пальцами за свитер Федора. Остановить его можно было, только если привязать к ноге и бросить за борт якорь. Иначе он мчал вперед, не видя никаких преград. Я же задыхалась от незапланированной пробежки. Легкие теснили грудь, сердце клокотало в районе желудка, пить хотелось страшно: – Как раз можно зайти кофе заказать.

Бородатый спринтер огляделся по сторонам, прикидывая что-то в уме и наконец сказал:

- Через пять остановок есть классное кафе, за полчаса дойдем.

Я вспомнила, что один неспешный шаг Федора это четыре моих и поежилась:

- Давай тут постоим, такой вид красивый.

- Посреди дороги? – В глазах ни грамма энтузиазма. Кажется, эта прогулка была ему в тягость, как и нерадивая гостья в моем лице. И можно было забить, ведь скоро мы разойдемся и никогда не увидимся, вот только…нельзя. С детства я привыкла нравиться людям. И как-то незаметно подстраивалась под других, чтобы быть удобной, приятной, плюшевой. А тут откровенная антипатия, и я не могу сказать что незаслуженная. Человеку чуть квартиру не снесли волной моего энтузиазма, он не обязан тут сюсюкать.

- Расскажи о себе, - попросила голосом диснеевской Белоснежки. Где-то я читала, что люди обожают вспоминать свое прошлое, и слышать звук собственного имени. Поэтому провела пальцами по ткани свитера и протянула: - Ну, пожалуйста, Федор.

Он нахмурился. Перевел тяжелый взгляд на мою ладонь у себя на локте, но не сделал ничего, чтобы убрать. Странный парень этот Голубь.

- Да нечего рассказывать, жил с бабушкой, потом учился, потом работал. Все как у всех, - он старательно выкидывал из биографии целые фрагменты.