Все три от бабушки. Мысленно сосчитала, который у ба час, выходил полдень. Она как раз кормит Шерлока и возмущается по любому поводу. Я грустно улыбнулась:

«Тоже скучаю. Извини, что мало пишу, здесь…»

В голове каруселью закрутились подходящие слова. Ужасно? Отвратительно? Хреново? Нет, все не то и лучше молчать, чтобы бабушка никогда не узнала, во что я влипла. Иначе ворвется на дедовой копейке и сделает из города песочницу, аккуратно раскидав куличики по периметру. Провела пальцем по полу, на который меня отправили спать. Чистый конечно, только вымытый, но все же… это был пол, не кровать. И заставила себя наконец закончить сообщение:

«…Волшебно».

Потом накрылась пледом с головой и даже не расслышала, как Федор вернулся из ванной, потому что заснула быстрее, чем ба успела прочитать мое вранье.

Утро началось рано. Или поздно. С этой разницей во времени, до сих пор не понятно, как считать часы, а главное, по какому времени спать и есть. К примеру, сейчас мой желудок требовал слегка подкопченную тушку слона, а правила приличия обязывали цедить чашечку кофе со сливками. Это если повезет и сливки найдутся в холодильнике.

Осторожно высунулась из-под одеяла. Кровать Федора пустая, застеленная.

- Здесь кто-нибудь есть?

В ответ тишина. Я медленно встала и еще пару раз позвала хозяина. Ни звука. Не таясь, вышла в коридор, и сняла с двери записку, он вставил ее в щель глазка и клапана.

«Ключи на столе, еда в холодильнике, вернусь вечером. Не вздумай торчасть дома, иди гулять.»

Мне понравился аккуратный почерк Федора, но совсем не вдохновило написанное. Я не любила одиночные прогулки, всегда вытаскивала с собой Ромку. И есть предпочитала в компании. Той же, что и гулять.

Живот протяжно заурчал, отвлекая от печальных мыслей, и голод снова победил тягу к страданиям. Сначала поем, потом можно рыдать сколько влезет.

Но беда пришла откуда не ждали. Я не нашла ни одной из кастрюлек, которыми вчера гремел Федор. А он был хорош пожрать на ночь. Вся посуда вымыта, аккуратно стоит на рабочей поверхности, а на полках… ерунда какая-то. Творожок, шоколадка, неведомое мне прошутто, нарезаное тонкими ломтями, но вместо хлеба крекеры. И рыба. Очень много очень разной рыбы. Которую я, по лютой иронии, ненавижу. В самой глубине отыскала пачку говяжьего фарша, в выдвижном ящике картофель и решила налепить котлет с пюрешкой.

Хороший план?

Отличный! Надежный, как швейцарские часы.

Включила музыку на телефоне и под бодрую песню оттанцевала в сторону душа. Потом налепила под глаза патчи и какую-то зеленую маску на нос и принялась колдовать, время от времени кидая взгляды на экран.

Хорошо, что бабушка больше не писала.

Плохо, что больше не писал Иван.

Он пропал с радаров. Злость сменялась тревогой, а потом выруливала обратно в состояние «Халк», который хотел крушить, а не искать оправдания. Мудак мой Ваня…сказочный. На очередном витке ярости, я схватила аппарат, кошелек, карту и забронировала билеты домой. Стыковочный рейс, несколько самолетов, вылетать рано утром, но только так мне хватило денег и не пришлось занимать у Ирки.

Довольная, решительная, определенно без отеков на лице, но с патчами под глазами, я закинула котлетки на разогретую сковороду. Запах стоял обалденный. Не всякими синтетическими пахучками, а вкусным жареным мясом. Пока оно румянилось, я решила помыть посуду, чтобы такой вот картинкой отблагодарить Федора за гостеприимство.

Но не все так гладко в богатых домах Владивостока. Смеситель отказывался подчиняться и, попробовав деликатно крутить ручку, я не добилось ничего. Пришлось с силой дергать на себя, по-нашему, по-казачьи, со всех кубанских широт!