Выпив капучино в маленькой, открытой при музее кофейне, где посетителей бесплатно угощали чаем и кофе, Оля стала готовиться к предстоящей экскурсии, на которую должны были прийти школьники из соседнего лицея. Сегодня она собиралась рассказать о дореволюционных и советских игрушках. Конечно, современным школьникам эти старые петрушки, Буратино, куклы казались совершенной древностью, вроде артефактов первобытного человека, но иногда Оля замечала неподдельный интерес в глазах детей; не всех, конечно, но все же тех, кому эти игрушки были интересны, пусть даже как история детства их пап-мам, было немало.

Оля раздумывала, о чем еще можно сегодня рассказать школьникам, как вдруг музейную тишину нарушил чей-то смех. А через минуту в зал ворвалось рыжее стихийное явление, ураган – спасайся, кто может! – Василиса Колокольцева собственной персоной.

***

Петрова сидела под изображением синей гусеницы и что-то писала в толстенной тетради.

«Вполне в духе Петровой!» – улыбнулась Вася. Ее подруга Оля сегодня, как и всегда, казалась задумчивой.

Надо сказать, что Вася и Оля были полной противоположностью друг другу. Странно даже, как вообще могли сойтись две столь разные девушки. Во-первых, они совершенно разнились внешне. Этих девушек словно нарисовали разной палитрой разные художники, работавшие в противоположных стилях. Вася – ядерный цветовой взрыв – была исполнена в манере лютого экспрессионизма, а Оля в мягких пастельных тонах, как изображал женщин, например, Клод Моне: легкие, нежные краски – русые волосы, серо-голубые льдистые глаза, розоватое свечение лица. Во-вторых, их разность сказывалась и в темпераменте, и в манере подачи себя. Если Вася была резковатой и смешливой (ее мама, глядя на шуструю дочь, говорила, что Вася вся словно «ртуть разлили»), то Оля, с ее негромким голосом, приятной улыбкой, подчеркивающей детские ямочки на лице, с плавными, мягкими движениями, гармонировавшими с ее женственной, немного полноватой фигурой, казалась самим спокойствием, в ней не было ничего раздражающего. За раздражающее в их союзе отвечала Вася «огоньку не найдется?!»

Кроме всего прочего, Оля и Вася, казалось, принадлежали к разным временам. Реактивная, яркая Колокольцева и казалась, да и являлась современной барышней, чего нельзя было сказать о Петровой.

Несмотря на то, что Оля предпочитала обычную, обыденную одежду женщины не без признаков элегантности (например, сегодня на ней были широкие брюки-палаццо серого цвета и белая блузка), она все равно производила впечатление несовременного человека, даже не внешним обликом, а какой-то своей внутренней сутью, той особенной женственностью, которая теперь нечасто встречается. Однако вопреки этим объективным разностям Петрова с Колокольцевой притянулись друг к другу со страшной силой двух абсолютных антиподов и пронесли свою дружбу «не разлей вода» через годы.

Они встретились двадцать с лишним лет назад, первого сентября, на школьной линейке.

…Очень свежих первоклассников, как новобранцев, выстроили боевой свиньей на школьном дворе и разделили по парам. Олю поставили рядом с маленькой, похожей на бельчонка, худой девчонкой с рыжим хвостом и веснушками. В тот день было холодно, и Оля в своей новенькой форме быстро озябла. Учительница сказала Оле взять девчонку-бельчонка за руку, и, когда рыжая протянула ладошку, Оля поразилась, что та такая горячая. Оля даже немного грелась о ее руку, тем более что затянувшуюся школьную линейку сворачивать никто не собирался и надо было как-то держаться. Завуч школы обстоятельно, в некой странной, вкрадчиво-ласковой, но с угрожающими интонациями манере рассказывала первоклассникам о том, в какой замечательной школе им предстоит учиться, а после нее на сцену вышел хор детей из старших классов и пел так долго, что устали даже местные вороны. Морально утомленные первоклассники переминались с ноги на ногу и думали только о том, чтобы все поскорее закончилось и можно было разойтись по домам, ну или хотя бы сбегать в туалет. В это время расстроенной и тоже уставшей Оле ее рыжая напарница что-то зашептала на ухо.