Телефонную трубку взяла Анна, которая уже пришла со своей работы в школе.

– Анюта, сердце мое, тут такое дело. Знаешь…

– Знаю, – сухо произнесла моя благоверная. – Тебя сегодня не ждать. И билеты в кино выбросить в мусорную корзину. Кинофильм, кстати, «В мирные дни» – про твоих любимых шпионов.

– Билеты, билеты, – поморщился я как от зубной боли. – Ну сходи одна.

– Да я все время одна… И ведь, дура, уговорила соседку с Настей посидеть.

– Анют, служебная необходимость. От меня не зависит.

– Я понимаю. Служба… Ну служи, Ванюша. А я в кино пойду. На шпионов. Одна.

Запиликали гудки.

Я вытер пот со лба. В кино она собирается. У нас тут такое кино, что ни один режиссер не снимет. Поэтому я и не особый любитель этого важнейшего из искусств – сама моя жизнь гораздо напряженнее и куда веселее, порой до икоты.

Антипов понимающе произнес:

– У меня то же самое. Женщины требуют, чтобы мы любили их больше, чем работу.

– А мы…

– А у нас это никак не получается…

Пистолет ТТ в моей руке привычно рявкнул. Отдача. Пуля начала свое смертельное движение. Ну что, пошло веселье со стрельбой! Закономерное завершение сумасшедшего дня!

Но обо всем по порядку…

Когда мы шатались по улицам и переулкам, мне пришла в голову мысль, что к Москве я так и не привык. Она давила, стискивала. Здесь порой так трудно дышать. Душа все время рвется на простор. Вместе с тем теперь я сцеплен с этим городом намертво. Кажется, нет такой силы, чтобы разорвать возникшую связь.

Воздух в столице наэлектризован энергией гигантских задач. Я ощущал, что именно здесь находится какой-то сакральный центр, где решаются судьбы всего мира, где строится образ будущего, где сходятся гигантские силы. И именно здесь так нужны те, кто умеет защищать и оборонять все это. Я чувствовал здесь сопричастность с великими делами. С такими, как Проект.

Вместе с тем, конечно, Москва еще и просто огромный город – административный, промышленный, полный добродетелей и низких пороков. В нем живет, страшно представить, уже почти пять миллионов человек. И это город не только помпезных проспектов с великолепной архитектурой, высоток и дворцов, с упорядоченной чистотой и энергичной степенностью. Все же здесь куда больше рабочих окраин, районов бараков, где царят свои законы – порой патриархальные, а местами и уголовные. Все так же, как и в любом другом городе. Только вот масштабы.

Здесь все огромно. Заводы размером с город. Жилые районы размером с иную область.

Я не настолько хорошо знал этот город, его ловушки и опасности. И просто терялся здесь. Это не мои родные западноукраинские леса. А вот Антипов был просто лоцманом в этом бушующем море. Особенно на территории обслуживания, где он знал, кажется, каждый подвал и скамейку, не говоря уж о притонах и местах скопления антиобщественного элемента.

Ему бы экскурсоводом работать. Только и успевает кивать – там брали вора-домушника, он прокусил оперативнику ногу. А вон там в сорок первом году взяли ракетчика – немецкого агента, обозначавшего сигнальными ракетами цели для бомбежки. Там хранили краденные с Завода листы металла. А там барыга жил, его воры прирезали, польстились на тайник.

– А вон дом – там постового милиционера застрелили, – показывает начальник уголовного розыска на подъезд давно не ремонтировавшегося кирпичного трехэтажного дома. – Проверял документы у подозрительного гражданина. Тот бросился бежать и заскочил в подъезд. Наш следом – и тут же схлопотал пулю. Когда в дверь подъезда входишь – ты для того, кто там затаился, мишень. Сколько наших ребят вот так положили. Мы потом инструктировали – следом за бандитом не идти. Перекрывать выходы. Ждать подмогу. Именно так Рыжего два года назад брали. Заблокировали. Пустили собаку. Он ее уложил и сам застрелился. Жалко пса. Но так бы сотрудника убил… Эх, до сих пор стреляем, но куда меньше…