— А почему Кирпич?

— Потому что всё началось с кирпичного завода. На «Тяжстроевских» дачах знаешь, глиняный карьер есть?

Конечно, я знала, и Ленка, кстати, тоже: на «Тяжстрое», если что, была Лёшкина дача. Кивнула.

— Ну вот. Там, если видела, заводик стои́т.

— Хочешь сказать, он твой?

— Угу. И карьер тоже.

— Ничего себе…

— На самом деле херня — глина там не очень-то оказалась, а везти откуда-то из другого места на данный момент нерентабельно. Так, для бытовых целей кирпич подходит, конечно, но за него нормальной цены не возьмёшь, но хорошо и то, что в минус не падаем. А так, у меня ещё три карьера с щебнем и деревообрабатывающий завод. И новую линию штукатурок по итальянской технологии налаживаем. Парк стройтехники под аренду, четыре большие бригады строителей: от инженеров до разнорабочих — хоть высотки строй, не говоря уж о коттеджах, хоть мосты, хоть дороги. Всего понемногу, а в целом неплохо выходит, только возни много. Просто охрененно много. А Боярская…

Я невольно скривилась.

— …Она почти с самого начала в деле. С восемьдесят восьмого, когда я всего лишь год, как Дёней Кирпичом стал. Ей тогда лет двадцать шесть, наверное, было, но работала за семерых, хватала всё на лету. — Почти беззвучно рассмеялся своим воспоминаниям. — А видела бы ты меня тогда: кучерявый, с чёлочкой. Понтовый такой! А всех умений-то — только и есть, что воевать, а бизнес исключительно через шишки… Н-да, уж… — Помолчал. — А ещё Медков Андрюха, ну, Медок, — кивнул головой в сторону оставшейся за забором машины, — тоже с тех пор. Климыч — Климов Олег, счетовод наш или как это теперь модно — финансист. Был ещё Юрка Худяков, мы с ним вместе первый завод отжимали у прежнего руководства, так нет его уже, в девяносто втором не тем людям дорогу перешёл… Ещё Володька Немцов — он сейчас на Краснодарском карьере управляющим сидит. Это мой костяк, и, как видишь, не так и много, на всё хозяйство.

— А Медведь?

— Мишка друг, а с друзьями бизнес не делают.

— Почему?

— Потому, что бабло — лицемерная сука, из-за него не одна дружба похерилась, да что там дружба — кровные родичи убивают друг друга. Нам этого не надо. У него в Подмосковье своё хозяйство, оружием торгует. Легально конечно, охотничьи магазинчики держит, целую сеть. А я, вот, здесь. Слава Богу, хватает толкового молодняка на подхвате, они и работать и зарабатывать хотят, а время такое, что в одиночку никак. — Подумал, усмехнулся. — Они на нас, стариков, как на небожителей смотрят, вот эта вся ерунда, типа «Батя» — это ж они придумывают, мне это нахрен не надо, лишь бы субординацию соблюдали и по понятиям держались. А уж у них там свои игры в крутотень. Жаль только и на пулю первые лезут. И тоже — от понтов больше. — Отстранил меня немного, заглянул в глаза: — Ты вообще понимаешь, ЧТО я тебе рассказываю?

— Да вроде. Но ты же говорил, что мне вопросов твоего бизнеса касаться нельзя?

Про личную жизнь и семью я благоразумно промолчала, хотя понятно было, что куда уж больше, итак — влезла в них не то, что с головой — с ногами…

— Уже касаешься. И, что интересно, отгонять тебя не хочется. А вот некоторых «старичков» наоборот бы уже… Зажрались и забылись, того и гляди утопят, но так просто не выдернешь из связки, вот в чём проблема. Хочу, чтобы ты поняла это и запомнила.

— Это ты сейчас про Боярскую?

Он усмехнулся:

— Это ты сейчас про неё. И вчера тоже. И, если не объяснить тебе что к чему — и завтра, и через месяц, потому, что ситуации в моём деле бывают разные. Запомни одно: в плане личных отношений Боярская для меня отработанный материал, но она вросла в бизнес так, что не выдрать без больших потерь. Ну то есть, избавиться от неё возможно, конечно, но не сразу, не резко. И основания должны быть железные. — Взял меня за подбородок, заглянул в глаза. — Понимаешь?