Отсрочка, данная мне, была на исходе. Ничего не оставалось, как только заключить договор с моим личным демоном.

Встреча должна была состояться поздно вечером в моих покоях. Я опасалась, что Диана отклонит мое приглашение или же обставит свой визит с утонченной пышностью, однако она явилась без лишнего шума. Я в нетерпении расхаживала по комнате, репетируя в уме фразы, которые оставляли на языке привкус пепла. И вот дверь распахнулась. На пороге, кутаясь в плащ, стояла Диана. Подняв белую руку, она откинула капюшон и явила моему взору непроницаемое лицо. На ней было темно-синее платье, а белоснежную шею обвивала нитка редчайшего черного жемчуга.

– Признаться, приглашение вашего высочества застало меня врасплох, – промолвила она безупречным тоном искушенной придворной дамы.

– Да неужели? – Улыбка, тронувшая мои губы, походила на блеск клинка. – Не думаю, мадам, что до сих пор вы даже не подозревали о моем существовании.

– Вы правы. – Диана склонила голову. – Приятно для разнообразия столкнуться с такой прямотой.

– Рада это слышать. В таком случае позвольте мне высказаться еще более прямо: я считаю, что нам пора познакомиться поближе, коли уж вы так близки с моим мужем.

Глаза ее блеснули, и на долю секунды в их глубине проступило нечто темное и бездушное. Оказавшись лицом к лицу с этой ожившей статуей, глядя в ее бесстрастные голубые глаза, я невольно задавалась вопросом: чем могло приворожить Генриха такое холоднокровное существо?

– Боюсь, ваше высочество ошибается, – проговорила она, тщательно взвешивая каждое слово. – Хотя мне и дарована честь называть его высочество своим другом, заверяю вас, в нашей близости нет ничего, что выходило бы за рамки приличий.

Я внутренне затрепетала от удовлетворения. Чем они с Генрихом ни тешились с глазу на глаз, она явно не стремилась предавать это огласке. Видимо, я переоценила эту женщину. Она далеко не так уверена в своем положении, как пытается показать. Подобно мне, она угодила в ловушку. Она понимала, что, едва только Генрих станет королем, ей придется либо уйти в тень, либо открыто бросить мне вызов.

Я помедлила, но решила пропустить мимо ушей эту уклончивую фразу и приступить прямо к делу.

– Я призвала вас, мадам, поскольку полагаю, что вы способны понять мое беспокойство. Видите ли, я подозреваю, что его величеству вскоре, быть может, не останется иного выхода, как только объявить мой брак недействительным.

– Вы уверены, ваше высочество? – На мраморном виске Дианы запульсировала жилка. – Я слышала, что король относится к вам с величайшей любовью.

– В его любви я не сомневаюсь, – отпарировала я резче, чем намеревалась. – Однако даже королевская благосклонность неспособна излечить меня от проклятия, которое, по мнению многих, меня отягчает. – Я прервалась, припомнив тайну, сгоревшую в том самом камине, возле которого мы сейчас сидели. – Я говорю, мадам, о своей бездетности. Как бы сильно его величество ни любил меня, даже он не сможет заступаться за меня вечно. В конце концов, от меня ждут, что я подарю трону наследника. Если же я так и не сумею это сделать, то для всех заинтересованных лиц, вероятно, будет лучше, если я удалюсь в монастырь, где и надлежит пребывать женщине, обремененной подобным злосчастьем.

Глаза Дианы сузились. Я попала в точку, обнаружив, быть может, единственное уязвимое место этой статуи. Она не может бесконечно долго оттягивать неизбежное наступление старости, а стало быть, у нее в запасе не так уж много времени, чтобы воплотить в жизнь свои честолюбивые стремления. И для этой цели ей нужна я – покорная и уступчивая супруга ее любовника. Новая жена Генриха, вполне вероятно, не согласится отойти в сторону и предоставить ей свободу действий.