Не успела я договорить, дом вздрогнул. От фундамента и вверх по нему прошла жутковатая вибрация. Землетрясение? Нет, ощущения были сродни тем, что встретили нас в тоннельном портале – будто ветром подуло, но насквозь. Нечто подобное я испытывала в Арх-Глане, когда Гидеон заявил о нашем разрыве.

– Какая-то магия! – дрожание усилилось, и я схватилась за стол. – Габби, держись!

Алисси громко затявкала. Дом задрожал еще сильнее. И зазвенел.

– Не бойтесь, – внезапно заявил Габби. – Это не вредное волшебство, просто… волшебное.

– Откуда ты знаешь? – крикнула Дерси, затравленно оглядываясь – Ой, мамочки! Сейчас все рухнет прямо на нас!

– Не рухнет. Алисси так сказала, – со спокойным видом ответил малыш.

Дрожь стихла так же неожиданно, как началась.

– Это точно не похоже на проклятие, – сказала Дерси, тыча пальцем мне за спину, – скорее наоборот.

Я оглянулась. В углу кухни материализовался новый предмет обстановки – высокий сервант со стеклянными вставками. Видимо, они и издавали тот странный звон, который сопровождал вибрацию.

За стеклом в шкафу выстроился очаровательный сервиз с цветочками на двенадцать персон, на столешнице лежал каравай хлеба, укрытый полотенцем, а на одной из полок обнаружились круг сыра, кувшин молока под тряпицей и плошка присыпанного солью сливочного масла.

– Что здесь происходит? – спросила я, обнаружив, что мажу маслом огромный кусок дивно пахнущего хлеба.

– Магия, – прочавкала Дерси, первой добравшаяся до сыра.

– Ага, – подтвердил Габби, приобщаясь к хлебу и молоку, – и если это проклятие, то оно мне нравится.

… Незапланированную трапезу неизбежно прервали, но половина снеди успела исчезнуть в наших желудках. Однако на буфете явно стояла магическая сигнализация, пробудившая охраняющего его «цербера».

– Тэнья Гроуз, – помахала я рукой разъяренной фурии, появившейся на пороге кухни в самом что ни на есть колоритном виде: в безразмерной ночной рубашке в розочку и кружевном чепце.

Огромный бюст экономки, не стесненный корсетом, угрожающе колыхался, глаза горели праведным гневом.

– Спасибо, что позаботились о нас, – невинно улыбаясь, поприветствовала я Нэнси. – Это было невероятно вкусно. Беру свои слова обратно, простите, что была к вам строга.

Знала, что провоцирую жадную бабищу, но терпеть произвол не было больше сил.

Нэнси обвела нашу компанию безумным взглядом и остановила взор на Габби.

– Ты! – сдавленно прорычала экономка. – Это все ты, нечистое отродье! Ты сорвал вуаль невидимости с моего буфета!

Габби икнул, не в силах отвести глаз от мегеры в балахоне. Нэнси бросилась на мальчика, парализованного страхом.

Но я успела раньше.

Отпихнула несущуюся на Габби толстуху со всей силы, боясь, что она отмахнется от меня, как от комара. Но как многие полные люди, Нэнси оказалась рыхлой и слабой. От моего толчка она отлетела в угол, подобно набитому ватой мячу.

Уронив по дороге несколько ведер и швабру, экономка присела на пятую точку. Вид у нее был донельзя ошеломленный. А я, удостоверившись, что не причинила служанке иного вреда, кроме оскорбленного самолюбия, холодно проговорила:

– Маленьких обижать? Не позволю. За гнилую еду, как выяснилось, прогнать я вас не могу. И за припрятанные от хозяйки запасы, видимо, тоже. Но вот нападение на члена семьи – это уже совсем другая ситуация. Дерси, ты видела, как тэнья Гроуз напала на Габриэля?

– Конечно, – бесстрашно подтвердила помощница, впечатленная моей атакой. – И засвидетельствую в судах земных и небесных, если понадобится.

– До небесных, надеюсь, дело не дойдет, – проговорила я строго. – Но владельцу Фаир-Глана такое поведение вряд ли понравится.