– Вера!

– Конкурсы видеороликов… песни с микрофоном… грязная посуда… недовольство… истерики, – монотонно перечислила я. – Не хочу.

Несмотря на всю недалекость, Света догадалась, что злобная мачеха сейчас «выстрелила» в нее, несчастного, неудовлетворенного жизнью подростка. Театрально зарыдала и выскочила из комнаты. Муж попытался воззвать к моему чувству долга перед семьей, но я ответила, что все свои долги закрыла.

– Митя, деньги у тебя есть. Выполни мою просьбу… последнюю, оплати мне вип-палату… всего пара месяцев.

– Но ты… ты там будешь одна.

– Я и здесь одна.

– Ты невозможна, – прошипел муж.

– Не волнуйся, это ненадолго, – успокоила его я.

Странное дело, но я почему-то с детства любила больницы. Может из-за того, что всегда мечтала стать врачом, не людей лечить, а животных, но это тоже… волшебно. Или потому, что только в них могла отдохнуть по-настоящему. Я даже ничего не имела против больничного питания – бледных котлет и жидких супов. Зато стоять у плиты не надо. Лежишь, ходишь на процедуры – не жизнь, а сказка.

Митя навещал. Сначала часто, потом все реже. Света появилась пару раз, всем своим видом выказывая брезгливость, а потом прислала открыточку «Скорейшего выздоровления!». На этом «семья» закончилась.

А я… я устала. Лекарства отупляли. Я целый день спала или находилась в полусне. Сначала, правда, гуляла, пока сил хватало, даже познакомилась с соседями по этажу. Но все это… мир, люди, тихая бархатная осень… начали казаться иллюзией. Настоящая жизнь была там, в полудреме, где я почему-то видела заснеженные горы, синие озера, драконов, огромных змей и пылающих огнем птиц.

Мне больше не нужны были книги, я каждую ночь смотрела «трансляцию» из прекрасного, но странного мира. Видимо, лекарства активировали подсознание… или откуда там выплескивалось это диво.

***

В тот день медсестра Люба, приятная и очень душевная девушка из исчезающего вида сердобольных медработников, принесла мне потрепанную поделку – ловца снов из ниток и перьев.

– Я его вот сюда повешу, – сказала она, цепляя украшение на изголовье койки. – Мы его «ловцом душ» называем. Когда-то кто-то оставил, и не выбросили почему-то. А потом заметили, что у кого он висит, тот … ну вы понимаете… легко уходит, с улыбкой.

– Городская легенда, люблю их, – я действительно улыбнулась.

– Он продезинфицированный, – успокоила меня Люба.

– Замечательно, – сказала я.

Глаза начали слипаться еще в семь. Я доползла до кровати и выбрала позу поудобнее, игнорируя боль, все сильнее пробивавшуюся через океан залитых в меня лекарств, и приготовилась увидеть очередной сон. И он пришел. А боль ушла…

***

Перед глазами – стена белого света. И раздраженный мужской голос. Сначала неразборчиво, словно уши заложили ватой, потом – резко:

– … и я намерен положить этому конец.

Вздрагиваю. На белом фоне, как на полароидном снимке, начинает проявляться изображение. Раньше мои сны были набором красивых зарисовок: река с высоты птичьего полета, прекрасный город с кружевными башнями, лес… Драконы… Мне безумно нравились эти короткие «видео». В этот раз сновидение поживее. И… оно нравится мне еще больше.

Передо мной нависает великолепный мужчина, просто образчик мужской красоты. Высокий, с рельефным торсом, угадываемым даже под одеждой, несмотря на то, что одет тип странно: в рубашку с пышными манжетами и воротом с оборкой, бриджи и высокие сапоги.

У него длинная светлая грива с рыжими кончиками, словно кто-то подсветил их огнем. И мне кажется, что на концах волос играет… настоящее пламя.