Ведь даже не попытался увлечь, соблазнить. Сразу предложил товарно-денежные отношения, очертил границу.

И не только не извинился за все, что наговорил, кем выставил, Воронцов решил меня сделать такой. Девкой для досуга…

Как живые, на меня накатывают воспоминания об отвратительном дне.

6. Глава 5

– Если ты, тварь, хоть пальцем тронула мою дочь, я тебя размажу!

Эстель – его дочь? Этого психа?

– Отпустите меня! И мы во всем разберемся! И уберите свои руки!

Рычащее чудовище сверлит меня карим взглядом. Будто мне назло, он не торопится прекратить. Более того, откровенно меня лапает, вглядываясь в лицо, скользит ладонью по ребрам, оглаживает талию. Неужели он ждет, что я поверну все в сексуальную игру? Он ненормальный!

– Пап! – зовет из кухни Эстель. – Пап, я тебе кашу оставила!

Кошмар! Этот сумасшедший так орал, не выбирая слов! Сколько из этого услышал ребенок! Она сейчас нахватается!

Хотя, это не моя проблема. Пусть сам разбирается со своей дочерью.

– Сейчас, Тиль, – поводя мощными плечами и не отводя от меня глаз, подает голос папаша. – Только кое с чем разберусь.

– С чем? – заинтересованный голос, подкрепленный шарканьем по полу, слышится ближе. – Покажи. Ты же обещал не работать!

– Отпустите сейчас же, – шиплю я на незнакомца. – Какой пример вы подаете дочери?

– А ты какой подаешь? – с этими словами он под рубашкой щелкает моим трусиками на бедре.

– Я заявлю на вас в полицию, если вы…

– Папа! – прерывает мою тираду появившаяся в поле зрения Эстель. – А что вы делаете?

– Ничего, Эстель, – отвечаю я вместо него, потому что боюсь, что отец что-нибудь рявкнет. Вон как играют желваки. Мне самой очень страшно, но пугать ребенка последнее дело.

Однако мужчина берет себя в руки и отступает от меня, даря мне долгожданную свободу.

– А что ты там искал? – спрашивает непосредственное дитя, указывая на мою рубашку, из-под которой вынырнула мужская ладонь.

– Пистолет, – бурчит он, но к ребенку обращается нормально, не то что ко мне. Стоит мне сделать шаг в сторону гостиной, как опять раздается рык: – Ты куда?

И у меня сдают нервы.

– За одеждой! Или вы думаете, что я украду там кочергу?

– Я ничего не думаю, – чеканит он. – Сейчас я отведу тебя к безопасникам.

– Вы совершенно точно не думаете! Я без штанов должна к ним идти? – меня уже трясет. – Пока я одеваюсь, определитесь, в чем конкретно вы меня обвиняете.

У меня выступают слезы, но я моргаю часто-часто и не позволяю им пролиться. Вернувшись к месту своего ночлега, очень жалею, что на двери нет замка. По-спартански быстро одеваюсь, потому что мне кажется, что в любой момент ко мне ворвутся. Или жилец коттеджный, на голову ущербный, или служба безопасности.

Натянув поверх рубашки свитер и еще влажноватые джинсы, я, чтобы оттянуть момент выхода к психу, переплетаю косу.

Именно этот момент выбирает Эстель, чтобы поинтересоваться, чем я занимаюсь. Она и ее отец, который за ней следует, застают меня с распущенными волосами и расческой в руках.

– Ух… – восторженно выдыхает девочка. – Как у Барби.

Она подлетает ко мне и запускает руки в длинные пряди ниже талии.

Уже открывший было рот, чтобы сказать какую-то гадость, грубиян застывает в дверях. На секунду в его глазах мелькает восхищение.

Знаю, что волосы красивые, но мороки с ними. И в уходе, и в том, что всякие идиоты цепляются. Отворачиваюсь и быстро собираю косу, накручивая ее в шишку на затылке.

Бросаю расческу в рюкзак и сгребаю лежащую поверх вещей связку с ключами от коттеджа. Подойдя к невоздержанному типу, я с размаха вкладываю ее ему в руку, припечатывая сверху своей ладонью.