– Ты что несешь? – снова рычит озабоченный папаша.

– Я несу? Я, кажется, достаточно дала понять, что никакого отношения к древнейшей профессии не имею! И этим самым я никогда… – да я даже при мужчине это слово не могу выговорить. Минет.

– Ну когда-то же надо начинать сосать. А под хруст купюр дело пойдет бодрее. Или тебе лучше безналом?

– Вы и дочери подобную позицию прививать будете? – я шокирована циничными словами до глубины души.

– Не смей приплетать сюда дочь! Я все больше убеждаюсь, что это очередной заход. В прошлый раз у стервы не получилось, решила еще раз попробовать! Так вот передай ей, что я спущу на нее всех адвокатов.

– Я не понимаю, о чем вы.

– Ты, продажная тварюшка, овца в волчьей шкуре, действительно не понимаешь, куда влезла.

У меня больше не получается сдерживаться, крупные слезы катятся по щекам, попадая на губы.

Слизнув соленые капли под злым карим взглядом, сглатываю едкий ком в горле и дрожащим голосом говорю, как можно тверже:

– Никакой выход я искать не собираюсь. И уж тем более, не… не буду делать ничего подобного. Ситуация выеденного яйца не стоит. Звоните в администрацию. Они разберутся.

Что тогда, что сегодня, Воронцов вел себя отвратительно. Да, сегодня он меня ни в чем не обвинял, но… он, видите ли, решил совместить. Удобно иметь под рукой няню, которая с готовностью раздвигает ноги.

Запредельный цинизм.

И выдвинул свое «предложение», как будто я ему должна радоваться!

И ведь красивый мужчина. Семья есть.

Какой бы он не был гадкий, но дочь любит.

Как может сочетаться такое отношение к дочери и призрение к женщинам?

Или оно у него не ко всем? Но чем я перед ним провинилась?

Виктор тогда так психанул, увидев, мои слезы, что я испугалась. Он позвонил таки в администрацию, и я была уверена, что Воронцов действительно создаст мне проблемы за то, что я его «не задобрила».

Не знаю, что он наговорил, но безопасники общались со мной в недопустимом тоне. Я чувствовала себя вываленной в грязи. И только когда дозвонились до уже закончившего смену и отправившегося спать портье, все выяснилось.

Воронцов покинул нашу недружную компанию раньше. Интересно, что Виктор Андреевич почувствовал, когда ему сообщили, что он был кругом неправ?

Что ему вообще от меня надо? Я уже поняла, что разыскал он меня не для того, чтобы извиниться. Сделать меня няней Эстель? Глупости.

У меня же есть ребенок, я бы никогда не доверила Тимку едва знакомой тетке, которая няней никогда не работала.

Так захотел со мной переспать. Тоже верится с трудом.

Скорее, взыграло задетое самолюбие.

Что я ему тогда на прощание сказала? Что лучше просижу семь дней в камере, чем пролежу семь минут под ним?

Я тогда была на грани, и не сдержалась.

Воронцов решил отыграться?

Блажь богатеньких мне непонятна.

Мне бы ботиночки новые купить, у Тимошки нога опять подросла. Деньги есть, но они летят, как в бездну. Словно проскальзывают между пальцами. Боялась, что на следующий месяц совсем придется ужаться, чтобы секцию оплатить, но вроде премию пообещали.

Я мрачнею. Надеюсь, Воронцов не опустится до такой подлости, как наказать меня рублем за отказ.

Частично я оказываюсь права. Премии меня не лишают.

Воронцов поступает изощрённее.

8. Глава 7

Утром вчерашние обиды на жизнь в целом, и на Воронцова в частности, бледнеют. Словно немного выцветают.

Стоя у плиты над норовящим убежать какао под оглушительные звуки мультика и поглядывая на собственноручно сделанный маникюр, я отчетливо понимаю, что блажь Виктора Андреевича сойдет на нет, не оставив и следа, как только он приглядится ко мне получше.