Акула была большая и красивая. Она напоминала «феррари» среди рыб. Ее формы казались совершенными. Идеальность дизайна нарушал только огромный рот, усеянный натыканными вкривь и вкось зубами. Еще меня поразил контраст между черной спиной и белым брюхом. Я не думал до этого, что большая белая акула окрашена почти как дельфин.

Через несколько минут появились две другие акулы. Настал черед девчонок. Они по очереди залезали в клетку и любовались акулами. Потом еще несколько раз мы забирались вместе и поврозь. В общей сложности мы увидели примерно пять или шесть акул. Самая маленькая была, наверное, метра три. Они все-таки умудрялись хватать куски тунца, и тогда начиналась борьба. Акулы переворачивались на брюхо, выпрыгивали из воды, дергали канат изо всех сил. В конечном итоге капроновая веревка не выдерживала, острые как бритва зубы разрезали ее, и акула уплывала, глотая огромные куски тунца вместе с веревкой. Так они съели всю наживку. В отсутствие наживки акулы быстро потеряли интерес к нам и уплыли. Делать было нечего, мы завели мотор и направились обратно к берегу.

Мы подавленно молчали, углубившись в свои переживания. Первое возбуждение прошло, и мы начали делиться впечатлениями. Выяснилось, что мы провели в море около четырех часов. Мне же казалось, что прошло не больше часа. Мы были довольны поездкой. И еще очень гордились своей смелостью. Да, это был смелый поступок. Особенно со стороны девочек. Осталось сказать сакраментальное – усталые, но довольные, мы возвращались домой (то есть в отель).

Теперь я полон впечатлениями от встречи с большой белой акулой и мои прошлые неубедительные рыбалки полностью перечеркнуты новыми, свежими и яркими переживаниями.

А.К.

Виктор Вексельберг входит в десятку богатейших людей России. Не так давно он купил коллекцию яиц Фаберже, о чем сообщили буквально все. Между тем ни в одной из публикаций не было собственно оригинального и большого интервью с героем. Мы, как водится, исправляем ситуацию. Причем интервью у своего друга Вексельберга взял Альфред Кох – это его официальный дебют в жанре.

Я его знаю уже десять лет. По нашим временам это срок. Несколько раз мы друг другу в жизни крепко помогли, и с тех пор вот так повелось, что – дружим. Внешне он напоминает библейского патриарха. Авраам, Исаак, Иаков… Седина, борода. Черные ресницы резко выделяют на бледном лице живые глаза. Он все время щурится, а рот спрятан под усами. Не поймешь, то ли он смеется, то ли плачет. Он думает, что проницателен, поэтому часто очень пристально на тебя смотрит и молчит. Причем долго. Разговаривать с ним тяжело, а уследить за его мыслью – еще сложнее, потому что она ветвится, уходит куда-нибудь, потом возвращается, ведь он никогда не забывает темы вопроса. Часто я ему подыгрываю, когда он играет олигарха, потому что знаю – ему эта игра нравится. В жизни и в бизнесе он легкий, мягкий человек. Всем сразу говорит – нет. Потом ты объясняешь, что хочешь ему предложить, и только тогда он уже думает над тем, что ты сказал. Это первое «нет» – видимо, условный рефлекс, некий фильтр. Если ты не смутился и преодолел это «нет», значит, ты по меньшей мере достоин того, чтобы тебя выслушать.

– Сразу предупреждаю. Интервью – не на злобу дня, мы – о вечном. Итак, вопрос: как же все-таки? Живем для работы или работаем для жизни?

– У каждого по-разному. (Пауза. Вздох.)

– Можно ваш умный вздох расценить как ответ, что умом-то я понимаю, что надо работать для жизни, а не наоборот. Но – вот так получилось…