«Воняют только эти смертные так, что хоть нос затыкай», - поморщился бог и распахнул окно, в которое тотчас ворвался свежий утренний воздух, наполненный птичьим щебетом и ароматом молодой листвы.

Кощей вынул из портсигара, лежавшего на подоконнике, сигарету и жадно затянулся, прикурив от возникшего на конце указательного пальца огонька.

«И все-таки здесь, в мире людей, есть свои удовольствия не доступные больше нигде! Взять хотя бы вот эти табачные палочки, от которых слегка кружится голова и во рту горьковатый привкус. Нужно узнать, что в них такого и завезти подобное к себе на остров», - бог, не часто радовавший Явь своими визитами, не подозревал, что эти «палочки» набиты чистейшим канабисом, изъятым Инспектором, мужем вон той, что продолжает нежиться в постели, в недавнем рейде по злачным местам.

Кощей обернулся, услышав, как грохнула входная дверь.

Нет, он не опасался гнева Инспетора-рогоносца, успевшего смириться со своей незавидной участью. Да и прибыть в собственную квартиру тот должен не раньше полудня, отправленный руководством возглавлять очередной рейд в дом терпимости, дабы приструнить и призвать к порядку (читай: к уплате мзды бонзам города) зарвавшихся владельцев увеселительного заведения.

Но утренний визит был неожиданным, а потому, заставил бога, вся одежда которого состояла из обёрнутого вокруг чресл полотенца, оглянуться, дабы встретить незваного гостя лицом к лицу.

- Мама?! – Кощей замер от изумления, - ты почему здесь?!

Ягиня, не обращая на сына никакого внимания, пролетев через спальню в считанные секунды, не утруждая себя тем, чтобы разбудить женщину, дёрнула её за руку, отшвырнув в угол комнаты:

- Ты что задумала, ничтожная?! Да знаешь ли ты, что я могу с тобой сделать?! В какой ад могу погрузить твою мерзкую душонку?!

Женщина открыла глаза, все еще подёрнутые поволокой сна, потянулась, словно кошка, и улыбнулась Ягине пухлыми губами:

- Кто ты, прекрасная незнакомка? Почем сердишься на меня? Зачем тревожишь криком это великолепное утро? Перестань гневаться. Лучше возляжем вместе на ложе и одарим друг друга ласками, доступными и понятными только нам, дочерям Евы.

- Я не дочь Евы! – голос Ягини, равно как и её взгляд, еще минуту назад полыхавший ненавистью, смягчился, - я – богиня, созданная Первородными.

- Не все ли равно? – женщина протянула руки, словно желая заключить в объятия ту, что стояла перед нею, - помоги мне подняться и позволь снять твои одежды.

Ягиня чувствовала, как ею все сильнее овладевает желание выполнить просьбу (или мягкий приказ) искусительницы, что, совершенно не испугавшись, манила в постель, соблазняла своим обнаженным телом.

- А потом, когда мы насладимся друг другом, - продолжала женщина, - позовём к себе вон того, что стоит у окна. Он умел и страстен. Я успела убедиться в этом нынче ночью.

Неизвестно, чем бы все закончилось, не упомяни жена Инспектора Кощея.

- Да как ты смеешь! – с Ягини вмиг слетела пелена желания, едва она услышала, что предлагает ей эта истекающая похотью сучка, - разве ты не знаешь, что это мой сын!

- Какая разница, - улыбка женщины была все такой же безмятежной и манящей, - в первую очередь, он – мужчина. А значит, создан для того чтобы дарить нам наслаждение.

Кощей, успевший облачиться в свои одежды, схватил мать за руку, понимая, что еще миг и богиня приведет в исполнение угрозы:

- Оставь её! Ты же видишь, что эта несчастная самка не в себе! Вернёмся в отель, и я расскажу обо всем что узнал.

Женщина, все так же сидящая в углу комнаты, увидела, как в распахнутое окно вылетел черный ворон. Вслед за ним жужжа и трепеща крыльями, выпорхнула огромная черно-желтая оса.