Выработка систематического миросозерцания и подчинение воли верховной идее и является идеалом воспитания. Идеал этот может быть достигнут лишь на почве общежития. Между обществом и воспитанием, говорит Натори, существует не одна только внешняя связь. Изолированный человек мыслим только в отвлечении, как и атом физиков. Без общества человек – не человек. Содержание своего сознания он черпает из сокровищницы. Те законы, по которым образуется содержание нашего сознания, а следовательно, совершается все наше развитие, являются общими законами всякого сознания. Из общности содержания сознания следует и возможность общности определенной этим сознанием деятельности. В виде неразрывной связи между индивидом и обществом и учение о воспитании воли должно отправляться от социальных условий развития и социального характера цели человеческой деятельности. Построенная на таком принципе педагогика и будет социальной педагогикой. Задача этой науки состоит в исследовании социальных условий развития индивида, а также условий, благодаря которым совершается развитие социальной жизни. Это – не две отдельные задачи, так как и общество, и индивид развиваются по одному и тому же закону. Общественное развитие, по существу, проходит те же ступени, что и индивидуальное: из царства необходимости путем работы и регулирования воли общество и индивид переходят в царство разума, свободы (или, сказали бы мы, стихия уступает место сознательно-разумному началу).

Воспитание должно стремиться довести до идеального совершенства все проявления жизнедеятельности в области воли. По степени участия сознательности Натори различает 3 формы волевой жизнедеятельности: 1) влечение, т. е. инстинктивные проявления волевой сферы, 2) ясно осознанные волевые желания и 3) разумные стремления к отдаленным целям. Совершенство в каждой из этих форм жизнедеятельности Натори называет добродетелью. Добродетелью в области инстинктивных влечений является чистота этих влечений, добродетелью волевых желаний – смелость и добродетелью в области разумных стремлений – правда.

Параллельно трем формам волевой жизнедеятельности Натори различает 3 ступени общественной организации. Низшею ступенью является семья. Семья – это естественное место воспитания, непосредственно направленного на здоровое развитие инстинктивных влечений в сторону социальной работы. Этим определяется и весь характер нормального семейного воспитания. Второй ступенью является гражданское общество, с сильно выраженным регулированием общественной воли при помощи строго установленных норм. <…> Формы третьей и высшей ступени общества должны определяться сводною рассудочною деятельностью образующих общество личностей. Свобода эта не противоречит известной организации, что видно из того воспитательного учреждения, какое соответствует этой форме общежития, именно высшей школы. <…>

Учение о трех ступенях было затем подробнее развито Наторпом в его книге «Философия и педагогика» (1909 г.), где он высказывает свои соображения и о содержании образования, и об организации воспитательной работы. <…>

При воспитании нужно всемерно помнить о той связи, которая должна существовать между мыслью и делом. Сильная мысль должна непременно испробовать себя на деле, и образование будет неполным, если наряду с познанием оно не даст человеку и умения. Этим определяется то важное и самостоятельное место, какое должно занимать в воспитании человека техническая работа. Но, с другой стороны, действительно воспитательным фактором такая работа станет лишь тогда, если не будет выполняться только механически, а будет одухотворяться участием в ней всех духовных сил человека. А она может и должна ими одухотворяться. Ведь уменье требует, прежде всего, теоретического понимания данного дела. С другой стороны, работа, как дело, как действие, относится к практической области и подлежит практической, а следовательно, и нравственной оценке, и, наконец, работа может дать и эстетическое удовлетворение не меньшее, если не большее того, какое дается созерцанием. Все это, с одной стороны, указывает на высокое педагогическое значение технической работы; с другой – на то, что каждая работа делается, действительно, человеческой, а потому и воспитательной только тогда, если она удовлетворяет и теоретическим, и эстетическим, и этическим нормам. <…>