— Да нет, — ответила через силу и даже попыталась напустить легкомысленный вид, но получилась гримаса.

Подруга не отпускала меня. Подвела к подоконнику и рявкнула на нескольких парней, чтобы отошли и уступили место. Поставила мою сумку, протянула мне бутылку с водой. Я отпила несколько глотков, только лучше не стало.

Вчерашнее появление Карима, перстень… В ушах шумело, меня продолжало подташнивать.

— Не позавтракала просто, — сказала, чтобы успокоить Алию. — Давление, наверное, упало. Сейчас всё хорошо будет.

— Тогда, может, тебе надо поесть?

— Успокойся, — попросила я. — Успокойся, Аля!

Получилось истерично, на надломе. Подруга не отошла, но суетиться перестала. На меня накатил стыд. Рухнувшее небо перемешалось с болотной тиной, а я оказалась в самом центре.

— Я помочь хотела.

Алька больше не придерживала меня. Раздался сигнал, и студенты потянулись к аудиториям, а мы не двигались. Дыхание постепенно выровнялось, только ничего не изменилось.

Жена Карима беременна. У него будет ребёнок, может быть, сын. А я…

— Пойдём на пару. — Я взглядом показала на нужную дверь. Сама дотронулась до руки подруги. — Прости меня, Аль. Я дрянь.

— Да ладно тебе. Я тоже… У тебя голова кружится, а я как курица.

— Нет, Аль. Какая из тебя курица? — Я всё-таки улыбнулась, хоть внутри воем выла раненая волчица. — Ты… ты просто подруга. Настоящая подруга, — сказала, а мысленно добавила: не то, что я.

Яна

С пар я всё-таки ушла. Кое-как досидела до конца первой и поняла, что больше не выдержу. Если так пойдёт дальше, недолго вылететь из института. Только вот как собраться и вернуть себя прежнюю, я не представляла.

— Никак, — сказала сама себе, кроша купленную в ларьке булку стайке воробьёв.

Поступая, я была уверена, что с верного пути меня не собьёт ничто. Выучусь, получу диплом, устроюсь на хорошую работу. Буду снимать квартиру, а потом, может, накоплю на свою. Идеальный план, в котором надеялась я только на себя. Личная жизнь в нём не значилась, разве что где-то вне. Только ничего идеального не существует. И планов тоже.

Хотела позвонить Кариму, только зачем? Что я могла ему сказать? Что спросить? Закатить сцену или разрыдаться в трубку? Впервые призналась себе, что я — его любовница, да и то случайная.

Положила руку на живот и, глядя на доклёвывающих булку воробьёв, погладила. Мальчик бы был или всё-таки девочка?

Резко убрала руку и зашагала прочь вдоль пруда. Что думать о том, чего уже нет? Только душу травить, а она и так отравлена.

Только домой идти не хотелось. Взяв чай на вынос, я присела под облысевшими деревьями в сквере, где мы поздним вечером гуляли с Каримом. Казалось, что с того вечера прошёл уже не один год, а сама я повзрослела на целую жизнь.

— Привет, мам, — сказала, услышав в трубке родной голос. — Как ты?

Мама ответила, что в порядке, что носит сапоги, которые купила благодаря мне, что денег хватило ещё и на пуховик. Что у них очень холодно, зато на площади установили крепление для ёлки. Правда, почему-то его. И что в соседнем магазине сейчас по скидке мои любимые конфеты, и она купила несколько коробок на случай, если я приеду на праздники.

Я слушала её, а на сердце становилось всё тоскливее.

— Мы можем знаешь, что сделать? Я возьму у тёти Ани домашнюю утку…

— Мам, — позвала я.

— …и мы её…

— Мам, — позвала громче.

Она замолчала.

Пробежавший мимо бездомный пёс приостановился и посмотрел на меня, но дать мне ему было нечего.

— Что, Ян?

Я проводила пса взглядом, подумала, что сама не многим лучше него. Такая же неприкаянная, только он хотя бы знает, куда бежит.