— Родители у тебя где? — щурится, потирая пальцами свою короткую бороду. Он вообще слышит, о чем разговор?

— Простите? — шокированная резким вопросом, я все же теряюсь под прицелом его тяжелого взгляда.

— Ася сказала, ты живешь здесь. По какой причине? — жестикулирует мощной пятерней, будто закинул наживку мне в глотку и теперь вытягивает ее из меня вместе с внутренностями.

— Мирон…

— Не тебя спрашиваю, Оль, — безэмоционально осекает он свою жену, ни на секунду не лишая меня своего горячего внимания. Но все же снаружи мужчина остается совершенно невозмутимым. Будто и не бесит его пятно перед глазами в виде меня. А мне чутье подсказывает, что злит. Вон как пялится. Сегодня же соберу вещи и свалю отсюда. Он узнал меня. Я точно знаю.

— Родители дома, — с вызовом отвечаю ему, задыхаясь от неловкости, потому что подлец лезет на красную территорию. — Я как раз сейчас туда и собираюсь. Было приятно познакомиться.

Вру. Не приятно, ни разу.

Он продолжает со скрытым раздражением рассматривать меня так, будто только что и не терся о мою ногу стояком, но ничего мне не отвечает.

— Мирон, девочки учатся на одном потоке, дружат. Я не вижу ничего плохого в том, что Варя остается у нас. — Тетя Оля переводит немного растерянный взгляд на меня, будто чувствует мое напряжение, но, к великому облегчению, больше ничего не говорит. И я безумно ей благодарна. Это личное и распространяться перед мужчиной, который явно станет для меня проблемой, лишнее. Чем больше он будет знать обо мне, тем больше я буду уязвима перед ним.

Еще раз извинившись, я выхожу из-за стола и на слабых ногах направляюсь в ванную комнату, где, открыв кран, начинаю хлестать в лицо ледяной водой. Однако пылающие щеки отчаянно не дают ей выполнить свою миссию и хоть немного остудить кожу.

Упершись ладонями о столешницу, я с минуту стою с опущенной головой, позволяя каплям свободно стекать по лицу, прежде чем дверная ручка поворачивается. Как в замедленной съемке я слышу звук захлопнувшейся двери, а когда решаю поднять голову, проглатываю испуганный крик, замечая в отражении зеркала его. Отца моей подруги.

Сглотнув, я непроизвольно цепляюсь за края раковины, пока в голове пулями пролетают спутанные мысли:

Зачем он пришел? Зачем закрыл дверь?

Не проронив ни слова, Мирон неспешно достает сигару и вставляет ее в рот, своим поведением напоминая голодного хищника. А потом серый волк делает шаг в мою сторону, а я, как бы того не хотела, даже с места сдвинуться не могу. Тело будто окаменело от его взгляда, которым он пожирает меня в отражении зеркала.

Меня пугает его напускное спокойствие, пока он неумолимо приближается ко мне. Я ведь чувствую, что не за ужин он пришел поблагодарить.

И в доказательство тому по коже пробегает табун взбесившихся мурашек, когда он лениво перекатывает во рту сигару, прежде чем прикурить ее. И, черт возьми, врядли кому-нибудь удалось бы не возбудиться при виде такого зрелища. 

Этот мужчина просто ходячий секс.

"А еще он отец твоей подруги", — ругает меня моя истерзанная совесть.

Какой кошмар… Мне нужно сейчас же уйти отсюда, но по какой-то причине я продолжаю бездействовать, будто парализованная.  Загипнотизированная им. Его движениями. Взглядом. Походкой с поступью грациозного хищника. Всем им. Даже каждая молекула воздуха наполняется опасным запахом этого мужчины, впоследствии раздирая мне легкие.

Он близко, слишком близко. А я… я слишком растеряна и напугана. Потому что совершенно не знаю, как вести себя в данной ситуации, а тем более не ведаю, что творится в голове этого мужчины. И пожалуй, не хочу этого знать, ведь ноги и так напоминают желейную массу, а стоит мне заметить движение мощной мужской руки, как я с глухим визгом дергаюсь в сторону.