Я лежу еще какое-то время, а потом резко подпрыгиваю в постели, когда слышу детский плач из соседней комнаты. Господи, сколько же времени сейчас? Тянусь рукой к тумбочке за телефоном. Ох, я должна была покормить его еще час назад!

Позади меня раздается сдавленный стон – кажется, Тимур разбудил Максима. Я подсвечиваю себе телефоном и иду в детскую. Беру ребенка на руки, направляюсь в кухню и развожу в бутылочке детскую смесь.

— Тихо, мой маленький, еще немного, сейчас мама даст тебе поесть, – уговариваю его успокоиться и чувствую, как у самой по щекам скатываются слезы. Оказывается, это так тяжело и невыносимо – видеть, как разрывается от плача твой ребенок. Маленькое личико покрылось красными пятнами, глазки мокрые. – Ну же, давай, вот так. – Подношу к его губам бутылочку, и, к счастью, этого достаточно для того, чтобы малыш успокоился.

Я качаю его на руках. Хожу туда-сюда по комнате и все прислушиваюсь к звукам в квартире. Когда Тимур вновь засыпает, я сажусь в кресло рядом с его кроваткой, укрываюсь пледом и долго сижу вот так, смотря на своего сыночка. Потом просматриваю  недвижимость недалеко отсюда и так увлекаюсь своими мыслями, что не замечаю, как в детской комнате появляется мужчина. Вздрагиваю и поднимаю на него испуганный взгляд. Максим сонный, немного помятый. Молча подходит к кроватке, на несколько секунд задерживается взглядом на спящем ребенке и тихо шепчет мне:

— Так и собираешься всю ночь сидеть здесь?

— Не хотела будить тебя снова. От нас и так куча хлопот.

— Пустяки, — отнекивается он. — На улице начинается метель, — замечает он, подходя к окну. 

Я поднимаюсь с кресла, останавливаюсь позади мужчины и наблюдаю за тем, как под сильными порывами ветра где-то внизу, в свете уличных фонарей, колышутся деревья. Метель только набирает силу, но земля уже белая. 

— Если так будет мести и дальше, то вам придётся ещё на несколько дней остаться здесь. — Максим поворачивает голову в мою сторону, и я чувствую себя неловко под его пристальным взглядом. Вдруг вспоминаю, что я в одной тоненькой пижаме, это не та одежда, в которой следовало бы расхаживать перед чужим мужчиной. 

— Надо было всё-таки заняться поисками квартиры сегодня, — поджимаю губы я,  — тебе вновь придётся терпеть нас. Глядишь, так и останемся здесь навсегда, — пытаюсь пошутить я, но выходит не очень. Из моего горла вырывается нервный смешок, а задумчивое молчание мужчины заставляет чувствовать себя некомфортно еще больше. 

— Идем, — игнорирует мои слова Максим, обходит меня, задерживается на мгновенье рядом с кроваткой и движется в сторону двери. Я следую за ним. Все выглядит так, словно мы супружеская пара, от этой мысли дыхание сбивается, и я спотыкаюсь. 

Я открываю рот, хочу сказать, что могу лечь на диване в гостиной – он не раскладывается и совершенно не предназначен для сна, после него будет ломить все тело и ныть спина, но он вполне сойдёт для того, чтобы провести одну ночь, – как вдруг тишину в квартире разрезает звук дверного звонка. 

— Мы кого-то ждём? — вопросительно смотрит на меня Максим. 

— Я — точно нет. Может, Вика? — растерянно произношу я, морщась от этого громкого звука, и прислушиваюсь к тому, что происходит в детской: не проснулся ли Тимур? 

— В одиннадцать ночи? — Мужчина смотрит на часы и хмурится. — Я открою, — произносит он, а у меня вдруг появляется нехорошее предчувствие. Я делаю шаг вслед за Максимом, борюсь с желанием ухватиться за его руку, остановить, попросить не открывать. Проигнорировать незваного гостя, но поздно: я слышу, как проворачивается в замке ключ и открывается входная дверь.