Вначале были магазины, где маленькая леди выбирала яйца, учила меня, какую надо брать муку для блинов, с умным видом прохаживалась возле полок с шоколадом, но не просила, а только бросала многозначительные взгляды.

Как оказалось, шоколада ей было нельзя – Машку высыпало. Но откуда ж мне было знать? Я даже думать не хотел, что мог ребёнка угробить по незнанию. Но это было много позже.

В общем целом мы набрали целую тележку продуктов и ещё кучу всяких нужно-ненужных вещей. Благо, я мог себе позволить, а маленькая чертовка не особо стеснялась. В том плане, что мне достаточно было её завороженного взгляда или характерного молчания.

Этот ребёнок не умел просить и клянчить, не катал истерик и не бился головой об пол, требуя желаемого, но вёл себя, как истинная женщина: догадайся, мол, сам, чего хочу, но попробуй только проигнорировать – мало не покажется. Проверять, так это или нет, я не стал.

Между супермаркетом и магазином детской одежды мы заскочили в клинику и хоть одно важное дело сделали – сдали тест на ДНК. Всё же я должен быть уверен, хоть чем дальше, тем больше мне казалось: да моя она!

Кровь не водица: Машка временами смутно напоминала мою дорогую мамочку. Я порой даже вздрагивал. Но если от манипуляций и козней моей несравненной родительницы я приобрёл иммунитет, то Матрёшка каким-то образом умудрялась мной руководить. Правда, понял я это не сразу.

Это трудно осознать, но за неполные сутки маленькая разбойница словно вросла в меня, пустила корни, распространила по всему моему организму какой-то непонятный вирус, когда чужой человечек вдруг становится своим в доску.

В обед Машка уснула богатырским сном в обнимку с белым медведем, которого я ей купил, поддавшись неслышимому зову, и попал в «яблочко» детских желаний: Матрёшка с плюшевым увальнем больше не расставалась. Таскала его за лапу по всем моим хоромам, следуя за мной, как железная стружка за магнитом.

Глядя на спящую девочку, я мысленно отёр пот с многострадального своего чела и крепко задумался, как упорядочить жизнь.

Телефон у меня раскалился от звонков, которые я стойко игнорировал до поры до времени. Работа требовала моей крови и участия. Трижды звонила мама. Пришёл отчёт от вездесущего Базилио.

Особых сомнений не оставалось: никаких тайн или заковык. Машка действительно была дочерью той самой Полины Селезнёвой, что трагически погибла полгода назад на пешеходном переходе. Спешила куда-то, нарушила правила движения, пыталась перейти на красный свет, за что поплатилась жизнью.

В опекунах числилась Алиса Селезнёва, видимо, старая карга, ну, или бабушка Матрёшки – так я это решил буквально сразу, испытывая к неизвестной женщине вполне понятную неприязнь: ребёнок её с языка не спускал. Таинственная тётя Иа в отчёте не всплыла, и поэтому ещё предстояло узнать, что за всем этим кроется. Я искренне надеялся, что ребёнка она не выкрала.

Как бы там ни было, вглядываясь в сухие буквы отчёта, для себя я решил: вне зависимости от результатов теста, возьму шефство над Матрёшкой, чтобы никакие ослихи Иа не смели вот так просто выдёргивать малышку из привычной среды и не взяли за правило сбагривать её незнакомым мужикам. Мало ли с кем ещё спала красивая Полина и с кем фотографировалась? Может, там целый фотоальбом достижений.

Нет, я думать так не хотел, но всё же невольно злился: что у этой ненормальной фурии на уме было, когда она вручила ребёнка совершенно незнакомому человеку и свалила? Это нужно совсем души не иметь. И где, спрашивается, эта самая Алиса, если до сих пор не хватилась малышки?