- Мне все равно, сколько вы купите машинок. Но если станете снимать и копить наличные для побега…

Хмыкаю.

- От вас можно сбежать? Вообще я имела в виду, зачем даете карту.

- Мама!

К нам на кухню вбегает Багратик. Этот умничка стянул куртку, но застрял в свитере. Тяну желтый трикотаж.

- Насчет сбежать - я не хочу, чтобы вы даже пытались, - говорит Цкаев, - а карта на расходы, я же сказал. Не волнуйтесь, деньги для меня не последние.

- Да и в голову бы не пришло, - пыхчу.

- Надеюсь, к побегу эта фраза тоже относится.

- Вы считаете, я в состоянии бежать? - развожу руками.

Куртку я тоже скинула, как и сын, чтобы не вспотеть. Сейчас стою перед гостем в светлом длинном свитере и лосинах. Животик уже очевиден. Показываю на него взглядом.

- Почему нет, если вам кто-то поможет? - Цкаев не смущается.

- Вы до сих пор думаете, что я заодно с мужем!?

Не знаю, что вызывает у Давида усмешку. Но он улыбается.

- А не должен? Я не знаю, что про вас думать. Мы знакомы полдня.

Вздыхаю.

- Да… А мне кажется, целую вечность. Ведь за короткое время нельзя разрушить жизнь человека. Так?..

Цкаев становится более чем серьезным.

- Можно… Поверьте. И не нервничайте.

Кажется, в начале этой фразы было что-то личное. То, что к нашей с ним ситуации не относится. А значит, не мое дело.

Подхожу к небольшому круглому столу. На нем скатерть лавандового цвета. Я подбирала мелочи такого оттенка к нашей белой кухне. Ох… Что же творится с моей жизнью?..

- Я не могу не нервничать, - мой голос звучит глухо, - еще утром я была счастливо замужем. У нас не было миллиардов, но мы не нуждались. Растили чудесного сыночка. Ждали принцессу. Да, жизнь иногда казалась мне скучной, но…

- Вы правильно говорите, жизнь вам казалась, - Давид хмыкает, - я не решил вам верить, но если взять ваши слова за правду, значит, вы глубоко заблуждались в вашем муже. Сильнее некуда. Вы жили не в розовых очках… Вы жили в непроницаемой повязке. Во лжи.

Слушаю его речь, как завороженная. А когда он заканчивает, из глаз брызгают слезы. Но почему-то становится легче. Сбрасывается часть напряжения. Он озвучил то, что я боялась себе сказать.

- Вы правы, - всхлипываю.

Хорошо, что сын увлекся содержимым пакетов. Что-то вытаскивает, рассматривает. Я стараюсь плакать беззвучно.

Успокоиться быстро не выйдет. В беременность от пустяка-то расплачешься и не можешь остановиться. А я рыдаю далеко не от ерунды. Вообще неизвестно, когда смогу вздохнуть спокойно. И смогу ли? Пока лишь стараюсь глубоко дышать чисто механически.

- Баграт, а какая у тебя са-а-мая крутая игрушка? - внезапно говорит Цкаев.

Что ему надо от моего сына? Уже хочу возмутиться, но на мое плечо опускается мужская рука. Припечатывает к стулу.

- Джип! - с восторгом отвечает ребенок. - Стоит на балконе. Я могу ехать за рулем!

- А в детской что? Покажешь?

Он хочет отвлечь малыша. Какая чуткость! Сам все начал…

Впрочем, хватит врать самой себе. Дело сделал далеко не Цкаев. Его чертов отец все спланировал. Ильдар, скорее всего, продался за деньги. А я не заметила то, что происходило у меня под носом. Не зря мой бывший муж в школе и колледже был звездой театрального кружка. А я так хотела семью…

Парни уходят в детскую. Прислушиваюсь, говорят они про игрушки. Заставляю себя встать и начать разбирать пакеты. Действия отвлекают.

Может быть, зря, но я немного расслабилась насчет финансов. Хотя бы на короткое время. Неделю-другую нам будет, что есть. Господи, как я угодила в такую беду?!

Хлопочу на кухне, время от времени обращаясь к небесам. Один плюс - перестаю плакать. Оставляю разморозиться рыбные стейки, запеку их в сливках на ужин. Можно нарезать салат. Еще мою яблоки, мандарины. Заполняю фруктовницу на ножке с красивой лепниной. Ее я тоже когда-то с любовью выбирала.