Катя открыла дверь знакомого подъезда, еще не знавшего кодовых замков, поднялась на второй этаж, позвонила в их бывшую квартиру. Звонок раздался звонким эхом – у них был большой коридор. Она вспомнила, что двери ванной комнаты и туалета открываются в коридор, потом представила, как входит в гостиную, а через нее – в кухню. Одно время папа тер себе сырой картофель – лечил язву желудка.

Она снова позвонила, – ни души.

– Заблудилась? – вдруг окликнул ее старческий голос. Катя оглянулась: по лестнице поднималась пожилая женщина. Одной рукой, с тонкой кожей и набухшими синими венами под ней, она держалась за перила, а другой опиралась на деревянную трость. Лицо женщины Кате не было знакомо.

– Здравствуйте, вы не знаете, кто здесь живет?

– Звонишь в квартиру и не знаешь, кто там живет? – удивилась старая женщина. – А зачем тогда звонишь? Подписи собираешь на депутата?

– Я жила здесь… двадцать лет назад.

– Тюю… – протянула женщина и остановилась у двери напротив. – Ты знаешь, сколько хозяев здесь сменилось за те пять лет, что я с ними соседствую? Сейчас здесь военные живут…

«…Ишь, какая шустрая, – посмеялась Катя над своей неудачей и отправилась в маленькую гостиницу, которая находилась здесь же, в полуподвальном помещении этого же дома. – Хорошо, хоть что-то сохранилось, как прежде…»

Ей повезло удивительно: ее маленький одноместный номер выходил окнами во двор, где она провела свое детство: заснеженный стол для тенниса, невысокая ограда, разделявшая территории детского садика и жилого дома. Правда, ограда совсем не мешала им с приятелями вечером перемахнуть «в садик» и там играть в прятки, пока не выгонит сторож или родители не позовут домой… Пейзаж за окном, вызвавший воспоминания, вселял надежду, что ее поиски будут удачными и недолгими.

Ну что же, в конце концов, есть газета «Нижне-Тагильский рабочий», в которой корреспондентом начинала ее мать. И от матери она знала: если что-то хочешь узнать – иди в редакцию и по цепочке информаторов найдешь того или то, что нужно.

Оставив вещи в гостинице, Катерина отправилась в здание, которое помнила и любила в детстве: городскую библиотеку. В читальном зале попросила подшивку местной газеты и, пролистав ее, через полчаса знала все, что ей нужно: больница, в которой бывший цирковой акробат встретил ее отца, по-прежнему носит свой номер и находится в том же здании; а в городе создано немецкое общество «Возрождение», которое занимается реабилитацией российских немцев, подвергшимся репрессиям в начале Великой Отечественной войны, ставшими узниками трудовых лагерей именно здесь, на территории Свердловской области.

«Уж наверняка в этом обществе знают, где живет Август Лихт», – с надеждой думала Катя по дороге к пятиэтажному серому зданию в стиле сталинского ампира и открывая тяжелую дверь с табличкой «Возрождение».

Она оказалась в небольшом уютном помещении, где пахло кофе и чем-то знакомым ей с детства…кажется, приправами, которыми бабушка Амалия сдабривала свое «воскресное» печенье, когда они с дедушкой Артуром переехали из барака в квартиру на улице Мира. Так она и пошла по коридору – на запах. Через несколько шагов оказалась в холле: уютные кресла, журнальные столики. На одном из них – дымящийся кофейник, а рядом, на большой тарелке – …бабушкино печенье.